Однако Вард недолго распространялся на подобные темы, дав понять, что не интересуется ни современностью, ни стариной. Доктор сознавал, что его собеседник желает лишь удовлетворить любопытство посетителя, чтобы тот поскорее убрался и больше не приходил. Очевидно, с той же целью он предложил показать дом, и сразу же провел гостя по всем комнатам, от подвала до чердака. Виллет внимательно присматривался к обстановке, и заметил, что выставленных напоказ книг слишком мало, совершенно недостаточно для того, чтобы заполнить зияющие пробелы на полках в доме Варда, и их подборка тривиальна, а так называемая «лаборатория» устроена весьма небрежно, явно для отвода глаз. Без сомнения, тут имеются настоящая библиотека и помещение для опытов, но где именно, угадать невозможно. Потерпев полный провал в своем поиске, который Виллет предпринял даже не зная, что надеется найти, он к вечеру возвратился в город и обо всем рассказал мистеру Варду. Они пришли к общему мнению, что юноша окончательно сошел с ума, но решили не спешить. Главное и дальше держать в полном неведении миссис Вард, какой бы помехой ни стали странные письма Чарльза.
Теперь и мистер Вард решил посетить сына, будто бы случайно. Однажды вечером доктор Виллет отвез его в Потуксет на своей машине, высадил близ деревянного коттеджа и терпеливо ждал возвращения. Разговор оказался очень долгим, и когда Вард-старший вышел, на лице его читались волнение и печаль. Чарльз принял его так же, как и Виллета, с той только разницей, что очень долго не появлялся. Нежданному посетителю пришлось силой вломиться в прихожую и настоятельно потребовать у мулата, чтобы тот немедленно вызвал своего хозяина. В поведении молодого Варда не осталось и следа сыновней привязанности. В комнате царил полумрак — Чарльз жаловался, что у него даже при слабом свете страшно болят глаза. Он говорил приглушенно, объяснив, что страдает воспалением голосовых связок, и хриплый шепот сына почему-то внушал неясную тревогу, которая не оставляла Варда до конца встречи.
Договорившись вместе предпринять все возможное для того, чтобы спасти Чарльза от полного безумия, мистер Вард и Виллет стали по крупицам собирать сведения, которые могли хоть что-нибудь добавить к тому, что они уже знали. Начали с разговоров, ходивших в Потуксете. Особых трудностей тут не возникло, потому что них имелось немало друзей в округе. С доктором Виллетом люди говорили откровеннее, чем с отцом юноши; из услышанного он сделал вывод, что в последнее время Чарльз вел поистине странную жизнь. Досужие языки обвиняли его домочадцев в причастности к странному вампиризму, свирепствовавшему прошлым летом, а грузовики, подъезжавшие к дому Варда-младшего в глухие часы ночи, давали пищу самым мрачным предположениям. Местные торговцы судачили о странных заказах Варда, поступавших к ним через зловещего мулата, главным образом о неимоверном количестве мяса и свежей крови, которую доставляли мясники с ближайшей бойни. В доме жило лишь трое, и подобные заказы казались поистине абсурдными.
Кроме того, рассказывали о голосах, раздававшихся из-под земли. Проверить такие слухи было значительно труднее, но для них имелись веские основания. Когда доносились странные звуки, в доме не горел свет, значит, где-то в другом месте, возможно в подземелье, свершались какие-то тайные обряды. Никто не сомневался, что под домом находится разветвленная сеть глубоких подземных ходов. Припомнив давние легенды о катакомбах, вырытых Джозефом Карвеном, и уверившись в том, что Чарльз выбрал коттедж именно потому, что он расположен на месте зловещей фермы, Виллет и мистер Вард обратили на такие свидетельства соседей особое внимание. Несколько раз они безуспешно пытались отыскать на крутом речном берегу потайную дверь, о которой упоминали старые документы. В том, что касалось обитателей дома, общественное мнение было единодушно: мулат вызывал отвращение, бородатый доктор Аллен в черных очках безотчетный страх, а бледный молодой ученый сильную неприязнь. За последнюю неделю-две Вард-младший очень сильно изменился; теперь он больше не пытался проявлять любезность и общительность в тех редких случаях, когда отваживался покидать дом, и разговаривал хриплым, внушавшим непонятное беспокойство шепотом.
