8 марта 1926 г.
Дорогой доктор Виллет!
Чувствую, что наконец пришло время сделать признание, с которым я медлил, несмотря на Ваши просьбы. Я никогда не перестану ценить терпение, с которым Вы его ожидали, и доверие, с которым отнеслись ко мне как к человеку и пациенту.
Должен с сожалением признать, что никогда не дождусь триумфа, о котором мечтал. Вместо него я добился лишь встречи с дичайшим ужасом, и мои слова, обращенные к Вам, будут не победным кличем, а мольбой о помощи; посоветуйте, как спасти не только себя, но и весь мир от чудовищной опасности, которую не в силах представить себе наш разум. Вы помните что говорится в письмах Феннера относительно набега на ферму в Потуксете? Это нужно сделать снова, и как можно скорее. От нас зависит больше, чем можно выразить словами, — судьба человеческой цивилизации, законов природы, может быть даже Солнечной системы и всего мироздания. Я вызвал к жизни страшного монстра, но поступил так лишь во имя науки. А сейчас во имя жизни человечества и всей Земли Вы должны помочь мне загнать чудовище в те черные бездны, откуда оно явилось.
Я навсегда оставил известное Вам место в Потуксете, и мы должны извлечь оттуда все, что в нем находится, — живым или мертвым. Я никогда не вернусь туда, и Вы не должны верить, если когда-нибудь услышите, что я нахожусь там. При встрече я объясню Вам, почему так говорю. Я вернулся домой навсегда и просил бы Вас посетить меня сразу же, как только у Вас появится пять-шесть свободных часов, чтобы выслушать то, что я должен сообщить. Это займет довольно много времени — и поверьте мне, никогда еще Ваш профессиональный долг не призывал Вас с такой настоятельной необходимостью, как сейчас. На карту поставлено значительно больше, чем мой рассудок или даже жизнь.
Я не рискую рассказать обо всем отцу; вряд ли он поймет, о чем идет речь. Но я признался ему, что мне угрожает опасность, и он нанял четырех детективов, которые следят за нашим домом… Не уверен, что они принесут много пользы, потому что им придется встретиться с силами, которым даже Вы вряд ли сможете противостоять. Итак, поторопитесь, если хотите застать меня в живых и услышать, как избавить мироздание от адского заговора.
Приходите в любое время: я не буду выходить из дома. Заранее не звоните, потому что трудно сказать, кто или что попытается перехватить Вас. И давайте помолимся всем богам, чтобы ничто не помешало нашей встрече.
Я в полном отчаянии.
Р.S. Как только увидите доктора Аллена, застрелите его и бросьте тело в кислоту, чтобы от него ничего не осталось. Не сжигайте его».
Чарльз Декстер Вард
Доктор Виллет получил письмо примерно в десять тридцать утра и немедленно устроил так, что у него оказалась свободной половина дня и весь вечер для разговора, который, если необходимо, продолжался бы до поздней ночи. Он собирался прийти к Вардам примерно в четыре часа, и оставшееся время пребывал в таком беспокойстве, перебирая в уме самые невероятные догадки, что исполнял свои врачебные обязанности чисто механически. Человеку постороннему могло показаться, что письмо написано маньяком, но Виллет слишком хорошо знал о необъяснимых вещах, которые происходили с Чарльзом, и вовсе не считал его послание бредом безумца. Он ясно чувствовал, что над юношей тенью нависло нечто чудовищное, явившееся из тьмы веков, а слова о докторе Аллене почти не вызывали удивления в свете того, что говорили в городе о загадочном приятеле Чарльза. Доктор никогда не видел этого человека, но слышал множество историй о его облике и поведении, и невольно задумался, что скрывают столь популярные у местных сплетников непроницаемо-черные очки.
Ровно в четыре часа доктор Виллет явился в дом Вардов, но с раздражением и беспокойством услышал, что Чарльз не сдержал обещания остаться дома. Детективы были на месте, но утверждали, что молодой человек преодолел свой страх. Утром он долго разговаривал по телефону, спорил и, по всей видимости, отказывался выполнить то, чего требовал его собеседник. Один из детективов расслышал слова: «Я очень устал и хочу немного отдохнуть», «Извините меня, но я сегодня не могу никого принять», «Пожалуйста, отложите решительные действия, пока мы не придем к какому-нибудь компромиссу», и, наконец, «Мне очень жаль, но я должен от всего этого совершенно отойти на некоторое время. Я поговорю с вами позже». Потом, очевидно подумав и набравшись храбрости, выскользнул из дома так тихо, что никто не заметил его ухода; примерно в час дня Чарльз вернулся и прошел внутрь, не говоря ни слова. Он поднялся наверх, вошел в библиотеку и там что-то сильно его испугало: все услышали вопль ужаса, который превратился в какие-то хрипящие и булькающие звуки, словно юношу душили. Однако, когда туда явился лакей, чтобы посмотреть, что случилось, Чарльз с дерзким и надменным видом встал в дверях и молча отослал слугу жестом, от которого тому стало не по себе. Потом молодой Вард, по всей вероятности, что-то переставлял у себя на полках: в течение некоторого времени слышался топот, такие звуки, будто по полу тащили что-то тяжелое, грохот и треск дерева. Затем он вышел из библиотеки и сразу же покинул дом. Виллет осведомился, велел ли Чарльз что-нибудь передать ему, но услышал отрицательный ответ. Лакей, обеспокоенный видом и поведением Варда-младшего, заботливо осведомился у доктора, есть ли надежда вылечить молодого человека от нервного расстройства.
