— Вы имеете в виду Амбруаза Паре, который был хирургом в армии Франциска Первого?
— Про него я вам и толкую, разве не понятно? — отвечал капрал Куку. — Франсуа Первый, он же и Франциск Первый, был наш главнокомандующий, когда мы воевали с Карлом Пятым. Вся эта драка началась между Францией и Италией, вот мне и раскололи голову в битве при Турине. Ведь я вам так и сказал, верно?
— Верно. Ну что ж, мой почтеннейший друг, прожив на свете четыреста с лишним лет, вы уж, наверно, исполнились премудрости, знаний и опыта у вас должно теперь быть не меньше, чем у библиотеки Британского музея!
— Это как? — спросил капрал Куку.
— А как же, это всем известно, — ответил я. — Ведь философ или, скажем, ученый по-настоящему что-то постигает, лишь когда жизнь его уже на исходе. Чего бы он не отдал, лишь бы прожить еще лет пятьсот! Да за пятьсот лет он бы с радостью продал душу дьяволу! Ведь, как известно, знание — это сила, и за такой срок он вполне мог бы стать владыкой мира!
— Чушь собачья, — возразил капрал Куку. — Все это, может, и годится для разных там философов, эти бы знай гнули свое и, глядишь, под конец и научились бы… ну хотя бы превращать железо в золото или вроде того. А взять, к примеру, игрока в бейсбол или боксера: на что им пятьсот лет жизни? Что еще они могут, кроме как гонять мяч или лупить кулаками? Да вот взять хоть вас — что бы вы стали делать?
— Вы совершенно правы, капрал, — сказал я. — Я бы все мои пятьсот лет так и стучал на машинке и пускал бы деньги на ветер, так что никогда не стал бы ни умнее, ни богаче, чем сейчас.
— Нет, погодите, — прервал он, ткнув меня в плечо твердым, как железо, пальцем и пытливо вглядываясь в меня. — Вы бы писали и писали всякие там книжки. Ведь вам платят проценты, так за пятьсот лет деньжищ у вас набралось бы столько, что вам их нипочем не прожить. А как быть мне? Я только и умею, что воевать. И плевать я хотел на всякую там философию. Я в этом ни уха, ни рыла не смыслю. И не поумнел я ничуть, каким был в тридцать лет, такой и сейчас. И читать никогда не читал и не стану. Нет, я хочу одного: купить себе заведение вроде ресторана Джека Демпсея на Бродвее.
— Да ведь вы говорили, что хотите выращивать розы и разводить пчел, кур и еще какую-то ерунду, — заметил я.
— Ну да, так и есть.
— А как же с Джеком Демпсеем? Как же вы совместите ресторан на Бродвее с розами, пчелами и прочим?
— Понимаете, дело вот в чем… — начал капрал Куку.
…Я уже рассказал вам, как доктор Паре залечил мне голову. Ну вот, как я стал немного подниматься с постели, он еще долго держал меня у себя в доме и, уж поверьте, кормил и поил всем что ни на есть лучшим, хоть сам-то он жил вовсе не богато. Да, ходил он за мной, как за родным сыном, куда лучше, чем когда-то мой собственный отец: цыплята, яйца в вине — все, что только душе угодно. Стоило мне сказать: «А хорошо бы попробовать пирога с жаворонками», — и пожалуйста: пирог на столе. Говорю: «Док, вино вроде бы кисловато», и тут же передо мной бутылка аликанте. Недели две или три прошло и я, поздоровел и раздобрел, как никогда в жизни. Но тут стал я вроде беспокоиться и говорю ему: «Пора мне убираться восвояси». А доктор Паре сказал, чтобы я еще остался у него. А я сказал: «Доктор, я живой человек, и мне надо зарабатывать себе на кусок хлеба. А в армии можно неплохо заработать».
Тогда доктор Паре предложил мне несколько золотых монет, чтобы только я остался у него в доме еще на месяц. Деньги-то я взял, но сразу понял: тут что-то неладно, и решил хоть умри разузнать, в чем дело. Ведь он — армейский хирург, а я-то всего-навсего солдатишка-пехотинец. Ясное дело, тут что-то не так. Я и притворился дурачком, а сам глядел в оба. И еще свел я дружбу с Жаном, ну с тем парнишкой, что помогал доктору. Он был большеглазый, худющий, одна нога короче другой. И он думал, что сильнее меня нет никого на свете, потому что я мог двумя пальцами раздавить грецкий орех и взвалить на спину большой стол фунтов пятьсот весом. Он мне сколько раз говорил, как ему хотелось бы стать таким же сильным. А он и родился хилым, и доктор Паре спас ему жизнь. Ну вот, я и взялся за мальчишку как следует и скоро разобрался, что этому доктору от меня надо. Вы-то их знаете, этих докторов.
