- Как звать-то тебя? - поинтересовался Игорь. - Эсмеральда?
- Лариса меня звать, - ответила девушка с таким отвращением, как будто это имя она возненавидела еще в утробе матери.
- Ну, Лариса, - сказал Игорь, - если это тебя развлечет, мы бы хотели взять два номера. Ведь это мотель? - вдруг встревожился он.
- Еще как мотель, - подтвердила девушка, - что б его…
- Так номера-то дашь? - спросил Игорь, явно забавляясь.
- Да куда ж я денусь-то? - вздохнула девушка. - По шестьдесят пять баксов за сутки. Осилите?
- Как-нибудь, - ответил Игорь. - В конце концов, копилку разобьем. Что-нибудь придумаем, короче говоря.
- Молодцы, - сказала девушка, придвинула Игорю какие-то бумажки, которые требовалось заполнить, снова вздохнула, встала, достала откуда-то двое ключей и вручила их Игорю и Сергею.
- Номера шестьдесят три и семьдесят пять, - сказала она так грустно, как будто именно эти цифры в дупель разрушили ее несчастную жизнь.
- И где они, эти номера? - спросил Игорь, стараясь задавать вопросы девушке максимально просто и доходчиво.
- Там, - ответила она и махнула рукой в сторону двери.
- Ладно, найдем, - решил Игорь. - Ты не грусти, - сказал он девушке. - Держи, Лариса, нос на квинту.
- Подержишь тут, - снова вздохнула девушка. - Когда жизнь - дерьмо.
- Приятно слышать, - заметил Игорь, - что и в Санта-Барбаре жизнь - дерьмо. Мы-то думали, что тут медом намазано.
- Сказала бы я, чем тут намазано, - решительно заявила Лариса. - Только воздержусь. Мне менеджер уже два раза втык делал, что я порчу клиентам настроение.
- Правильно, - согласился Игорь, - не порти. Грусти в одиночестве. Предавайся легкой поэтической флегме.
- Я-то предамся, - совсем рассердилась девушка. - Но член ему откручу.
- Кому? - хором спросили ребята.
- Луису, - мрачно ответила девушка.
- Луису-Альберто? - поинтересовалась Катя.
- Нет, Альберто не откручу, он-то тут при чем, - сообщила Лариса. - Луису откручу, козлу такому.
- Ну, удачи тебе в этом нелегком деле, - напутствовал девушку Игорь, перед тем как отправиться искать номера. - Главное - крути по часовой стрелке.
- Разберусь как-нибудь, - буркнула девушка, и на этом компания с ней распрощалась.
- Это ж надо было такое чудо обнаружить в Санта-Барбаре, - сказала Катя Сергею, когда они подошли к своему номеру. - Да еще и русскую.
- Прикольная тетка, - согласился Сергей. - Но мне почему-то жалко неведомого Луиса.
- Это его проблемы, - решительно сказала Катя. - Кроме того, я уверена, что Лариса - тихая и незлобливая. Просто у нее жизнь такая. Представляешь, селишься ты в Санта-Барбаре, а тут жизнь - дерьмо. Ну как не загрустить?
- Жизнь у них сложная, - согласился Сергей. - Ченнинга-младшего-то грохнули. А туда же - борются за звание Санта-Барбары высокой культуры быта.
Сергей открыл дверь номера и присвистнул.
- Круто, - сказал он, разглядывая комнату размером метров в пятьдесят, в которой стояли две здоровенные двуспальные кровати. - Я комнатки в мотеле как-то не так себе представлял. Сразу видно - Санта-Барбара.
- Да уж, - согласилась Катя. - Я тоже такие не встречала. Ну, оно и хорошо, тесниться не придется. Сереж, сбегаешь за вещами?
- Я мигом, - ответил Сергей и помчался к машине.
Подойдя к "Монтеро" и открыв дверь багажника, Сергей вдруг подумал, что они явно переехали в более теплый климат. В Сан-Франциско было градусов двенадцать, и они там ходили в курточках. А сейчас, в одиннадцать вечера двадцать девятого декабря, он стоит на улице в одной майке - и ему не холодно.
В номере Сергей с Катей сначала затеяли вдвоем принимать ванну, потом путем многочисленных экспериментов решали, какая кровать им подойдет больше, ну и в результате угомонились только где-то к часу ночи.
Они забрались в облюбованную постель, обнялись и выключили свет. Вокруг было очень тихо.
- Знаешь, - шепотом сказала Катя, - у меня какое-то странное ощущение. Куча триллеров так начинается: влюбленная пара приезжает в небольшой мотель, селится туда, и тут же начинаются всякие кровавости. Причем сначала там тихо-тихо, вот как у нас сейчас. А потом вдруг что-то как заорет…
Вдруг прямо под их окном раздался жуткий вопль, в котором, казалось, не было ничего человеческого.
