— Вот что происходит с ребятами, когда отца нет!
Между матерью и командой шла непрестанная война. Хана-Лея запирала в сундук хлеб и сапоги, а мальчишки их все равно каким-то образом доставали. Мать тоже считала их пропащими. Однако когда команда пожаловалась на то, что в синагоге их прогнали с отцовского места, Хана-Лея явилась в субботу и учинила скандал: ее сирот изгоняют из синагоги! Господь им все припомнит!
С Иоселе все было по-другому. Наблюдать за ним Хана-Лея считала своей обязанностью перед Меером. Ребенок хотел — и его надо было научить — стать настоящим евреем. И хотя сосед, реб Мойше, каждую субботу проверял, как Иоселе выучил очередную главу Торы, Хана-Лея все же водила его после обеда в братство к даену. Она хотела показать всему переулку, что знает обязанности матери и Меер может на нее положиться.
Иоселе был совсем другим ребенком, непохожим на своих братьев. С тех пор как отец уехал, мальчик сильно повзрослел. В ту ночь, когда Меер подошел к его кровати, чтобы попрощаться, он «созрел». Иоселе начал осознавать, что в их семье произошло нечто важное. Отец долго не возвращался, но мальчик не спрашивал, когда тот приедет домой. Он понимал, что отец сейчас живет вдали от семьи, потому что так надо, а он, Иоселе, должен сам о себе заботиться. Маленький еврей уже твердо знал, чего он хочет и как этого добиться. Иоселе понимал, что отца нет рядом, а мать не в состоянии следить за его учебой, и старался быть самостоятельным. Его не надо было гнать в хедер: мальчик сам с детской торопливостью вставал по утрам и с серьезным видом отправлялся учиться. Его никогда не видели играющим, товарищей у него не было; в хедере Иоселе сидел смирно и серьезно слушал, что говорит ребе. Отправляясь домой, он не бежал по улице, играя и шаля, как другие ребята, а степенно шествовал, как взрослый. Вернувшись, Иоселе садился рядом со старшими, прислушиваясь к их разговорам; все его за это хвалили.
В пятницу вечером мальчик брал отцовский молитвенник и шел в синагогу, прихожанином которой был Меер. Иоселе усердно раскачивался, громко читая молитвы, чтобы все видели, как правильно он это делает. Послушного мальчика взрослые ласково щипали за щечку, и Иоселе улыбался, все же стараясь не показывать, как ему это приятно. Братьев своих он сторонился, а когда слышал, как мама жалуется на то, что они бегают без дела, Иоселе молча поддерживал ее, сидя в уголке и усиленно хмурясь, словно раздумывая о том, что станется с этими мальчишками дальше.
Каждую субботу после обеда мальчик напоминал матери о том, что его надо отвести к даену на проверку. Сейчас Иоселе стоит перед членами братства и громко читает очередную главу Торы с толкованиями Раши,[4] которую выучил за эту неделю; он чувствует себя взрослым и словно желает сказать своим слушателям: «Отца нет, стало быть, я сам должен о себе заботиться». Мать в это время ждет за дверью (она, конечно, не позволит себе войти в комнату, где сидят мужчины), прислушиваясь к голосу мальчика и со вздохом говоря проходящим мимо женщинам: «Ведь это же мой Иоселе… Отца нет, вот я и должна водить сыночка сюда, чтобы даен его проверил».
Когда Иоселе заканчивает, даен ласково треплет его за щечку, а мальчик спокойно берет под мышку книгу, желает на прощание «доброй субботы» и степенно, как взрослый, выходит из комнаты; на улице к нему присоединяется мать. Суббота вот-вот начнется, женщины сидят у ворот своих домов, и возле каждой группы Хана-Лея останавливается:
— Доброй субботы!
— И вам того же!
— Откуда это вы идете, Хана-Лея?
— Иду со своим сиротинушкой из братства — даен проверяет его, отца-то ведь нет, — отвечает Хана-Лея и каждый раз подробно рассказывает, как прошла проверка.
Иоселе при этом делает серьезное лицо, словно подтверждая слова матери, и они идут дальше.
Женщины смотрят им вслед и о чем-то меж собой толкуют.
У дверей своего дома мать с сыном усаживаются. Солнце садится за крылья мельницы, наступает летний субботний вечер, и все выходят на улицу. Мужчины следуют в синагогу к предвечерней молитве, мальчишки бегают наперегонки; тут же, конечно, и команда. Девушки в субботних платьях гуляют по переулку; проходя мимо окон, кивают и поздравляют с субботой.
