Амбивалентность - страница 9

Шрифт
Интервал

стр.

Впитав друг друга, выбрали меня
Писать об их невыплаканной доле.
Что я могу, — мой голос тих и слаб.
Моя любовь, земля моя родная,
Твой долог путь, ничтожен Божий раб,
И сумерки сгущаются, не тая.

Банный день

День растаял, как сон золотой,
Не успел догореть и устало
Растворился, и стал на постой
Серый сумрак, как будто забрало
Опустилось на солнечный лик.
В небе вызрели, вспенились тучи,
Погасив замечтавшийся блик,
Золотивший листвяную кучу…
В бане пахнет янтарной смолой,
Пар клубится, и муха проснулась.
Кипяток расшумелся крутой…
Хорошо, будто лето вернулось…
В размягчённых костях ломота,
Нежно льнёт к голове полотенце…
Где-то в дальней дали суета
Отпустила, избавила сердце
От своих разговоров пустых,
От шумов, — разрушителей слуха…
Только вечность вокруг, словно пух —
Моё тело, да мечется муха…
На дворе ни туман, ни снега, —
Белый воздух, сухой и студёный,
А в избе — чай с малиной, перга,
И тарелка брусники мочёной.

«Диаспора моя невелика…»

Диаспора моя невелика:
Вон там три ёлки с гнутыми стволами,
Берёз пяток, студёная река,
Калина, дуб и тучка-оригами.
Я здесь своя от крика до глотка
Воздушного бездумного пространства, —
Заложница последнего рывка,
Как эталон любви и постоянства.
Мой мир велик: из точки отправной
Он вырос до могучего простора
Души моей, без роздыха больной
От вечного нездешнего раздора.
Мне радость доставалась нелегко,
Я миг её улыбкой величаю,
От боли снова ухожу рывком
И вместе с тучкой в белом небе таю…

«Блистательна, сиятельна, вельможна…»

Блистательна, сиятельна, вельможна,
Зима во всей красе идёт на бал.
Она по льду ступает осторожно,
Что для неё морозец изваял.
Она нисходит в пустоши земные,
И кринолины хрусткие, шурша,
Повсюду оставляют кружевные,
Игольчатые памятки… Дыша
На стёкла окон изморозью дымной
И облик бледный отражая в них,
Изящно шлейф развешивает длинный
На крышах, трубах и ветвях пустых.
Она кружится в вальсе безутешном,
И компаньонки — стужа, да метель
Подносят ей дары свои неспешно,
Как дорогой фиал, где налит хмель.

«Пронзительно, отчаянно, тревожно…»

Пронзительно, отчаянно, тревожно
Вновь сиверко неясытью свистит.
Разбойно рвёт железо и безбожно
Снаружи перед окнами дурит.
То кинется ломать кусты сирени,
То можжевельник, словно ветку, гнёт,
То, раскидав намокшие поленья,
На пряслах плети хмеля заплетёт.
Ему бы всё смешать в одно мгновенье,
Ему бы перепутать все пути,
Он с силой первобытного броженья
Стремится в мире хаос навести.
А здесь, в дому, где штиль и пахнет мёдом,
Сушёными грибами и травой,
Цветут-алеют под кирпичным сводом
Живые маки лавы огневой.
Трещат в печи воспоминанья сосен
О жизни прежней, ласковых ветрах…
Ах, позднее глухое время — осень,
И непогоды бешеный размах!

«Чертог небесный полон откровений…»

Чертог небесный полон откровений,
Распахнут вширь, под шёпот дальних звёзд
Он. как сосуд Господних разумений,
Свой свет чудесный льёт на Млечный мост.
И в ореоле Божьего начала
Вокруг земная проступает явь,
Что так со снегом нынче запоздала.
Но лишь её в сияние оправь,
Поля, мертвящим полные покоем,
Залитые сургучной темнотой,
Ответят небу свежей чистотою
И серебристой нежностью святой.

«На синеве мазком угольным…»

На синеве мазком угольным
Обрывок облака лежит,
И свет, как в омуте стекольном,
В застывшей лужице дрожит.
Сияют капли дождевые,
Сменив непрочный первый снег,
И веют ветры ножевые,
На юг усиливая бег.
Синицы рассыпают звоны,
Их резкий щебет режет слух,
И поздней осени законы
Привносят свой бунтарский дух
В непокорённое пространство,
Что не смирилось с тишиной
И золотое свергло царство
Своею шпагой ледяной.

Ноябрьское

На крышах снег, а на дороге сыро,
И ветер колобродит по дворам.
Остуда лезет в трубы, ищет дыры, —
Треклятая ноябрьская пора.
Лес замер, словно хладом заколдован, —
Ни одного охряного листа,
Лишь зелень елей. Небосвод штрихован
Сурьмой и углем, ширь его пуста,
Ни капли света сквозь не просочится…
Унылый путник, полы захватив,
Открытое пространство минуть тщится.
А ветер свой заезженный мотив,
То приседая, то взлетая, ладит,
Сверяя с гулкой, ровной пустотой,
Как будто просит, просит Христа ради
Его пустить погреться на постой.
Слепые избы жмутся к перелеску,
Застыла окон чёрная вода,

стр.

Похожие книги