Принцесса никогда даже не догадывалась, какой мрачной может быть ее империя. Она была потрясена видом крайнего запустения, которое заставляло содрогаться. За годы, проведенные в царском дворце, она привыкла к цветущим деревьям и ароматам цветов, к ухоженным аллеям и сверкающим зданиям. Но здесь все было по-другому. Здесь все было угнетающим, серым и дурно пахнущим. Воздух был наполнен дымом, тянущимся от оружейных мастерских и мануфактурных фабрик. Некоторые дома выглядели обитаемыми, но большинство давно позабыло о своих жильцах. Они взирали черными проемами пустых окон. Брошенные дома лишь усиливали мертвую окоченелость этого места. В последний раз улицы здесь мыли, наверное, во времена лемурийской расы. Здесь каждый мог увидеть обличье нищеты. И еще здесь сильно воняло смертью. «Оказывается, многие люди в нашей империи живут по-другому», – думала Никатея. И это открытие вызвало в ней странное чувство неловкости.
Люди, населявшие эти зловонные трущобы, каждый миг своей жизни проводили на краю пропасти. Поэтому они приучились такой настороженности, какой не ведал ни один горожанин. Как полевые мыши в степи или крысы в подземных лабиринтах, они разработали сложную систему выживания. Здесь каждый отвечал сам за себя, а слабые просто умирали.
Никатея миновала группу попрошаек на углу, которые с протянутыми руками пытались хоть что-то получить на жизнь. И попутно приторговывали дурманящим зельем и крадеными вещами. Возле столбов с красными фонарями кучковались стайки прожженных шлюх, торговавших плотскими радостями и сильно надушенных дешевыми благовониями, чтобы заглушить запах своих вонючих тел. Навстречу прошли рабочие фабрики, склонив головы и опустив глаза. На их надвинутых капюшонах красовались эмблемы фабрик, на которых они работали. Время от времени встречались патрули амазонок, вооруженных мечами и кнутами. Стражницы изредка пинали попрошаек, чтобы убедиться, что те действительно калеки. Иногда они останавливали медленно движущихся рабочих и проверяли их лицензии на свободу передвижения. Ничего необычного: они следили за тем, чтобы какое-нибудь животное случайно не отбилось от коллективного стада. Все на своих местах.
Принцесса нырнула в ближайшую подворотню, прошла среди мусорных корзин и очутилась у двери какой-то харчевни.
У входа на коленях стояла старая женщина. Ее черная одежда почти сливалась с черной закопченной стеной. Выделялся только бледный овал ее старческого лица. Я остановилась возле нее, так как она пристально смотрела на меня. Но в ее взгляде было что-то странное, и немного приблизившись к ней, я поняла, что женщина слепая. С минуту я молча стояла, размышляя. Было жуткое ощущение, что за мной со всех сторон, из каждой трещины и щели следят немигающие глаза. Это уже действовало на нервы, и я украдкой огляделась по сторонам, подумывая: «А не вернуться ли во дворец?!» Пока не поздно, покинуть это загнивающее место смерти и тлена. Но потом положила в руку старухи золотой и открыла дверь. Подростковый максимализм и самонадеянность взяли верх над страхом.
Как и полагается в подобных заведениях, внутри было грязно и воняло кислой капустой. Скопище разной утвари превращало зал в лабиринт для посетителей. Потолок подпирали столбы, а потолочные балки нависали слишком низко. Дощатый пол весь растрескался и покоробился, щели между досками были забиты мусором. Несмотря на зажженные фонари, в помещении царил полумрак. Мужчины-рабочие питались здесь по специальным жетонам, которые им выдавали хозяйки фабрик. Владельцы таких столовых получали от амазонок золотые монеты на руки, но за их работой никто не следил. Они основательно экономили на продуктах, чтобы побольше положить себе в карман. Так что еда здесь была едой только по названию.
К счастью, я пришла сюда не есть. Когда подошла моя очередь предъявить жетон, я протянула раздатчику пищи золотую монету. Тот взял ее и едва заметным кивком указал направо. Я пошла через грязный обеденный зал в направлении деревянной двери. Толстяк, сидевший возле двери, слегка кивнул мне и открыл дверь. Я быстро нырнула за эту дверь и попыталась успокоиться. Кажется, я повторяла себе, что не нужно бояться, хотя от страха у меня по спине табунами бегали мурашки.
