Испуганно смотрит на молодую царицу Пелида.
Улыбается Беата.
Склонив низко голову, смотрит в пол Гелона. Беата знает: ее мать улыбается тоже. Все идет, как задуманно. Расчеты на сумасбродство Агнессы оправдываются раньше, чем они предполагали.
«А если так, — думает Беата, — то, может быть, настало время для главного удара?» Она смотрит на мать вопросительно, и та, поняв ее, чуть заметно качнула головой.
— Позволь, я отвечу тебе, моя девочка, — насмешливо говорит Беата, — на твой вопрос: царица ты или нет? Да, Священный Совет утвердил тебя царицей. Поспешно, не согласуясь с разумом и вековыми обычаями Фермоскиры. Для чего это сделано? Я пока еще не знаю. Всем известно: царицей можно стать только после двадцати лет. А тебя почему?то раньше времени сделали эфебкой, а потом и царицей...
— Потому, что она богоданная! — воскликнула Антогора.
— Я так не думаю. Конечно, если того пастуха считать богом Паном...
— Какого... пастуха? — тихо, почти шепотом спросила Атосса.
— Отца Агнессы. Она ведь рождена тобой, Священная, а отцом был пастух из пограничного селения. Боги, как видите, тут ни при чем. Я не думаю, чтобы ты сейчас смогла отказаться от своей родной дочери.
Тишина воцарилась в зале Совета. Все ждали, что скажет Атосса. А она сидела, опустив голову, и молчала. Спустя несколько минут, не поднимая головы, сказала:
— Ты поклялась мне, Гелона.
— Я не нарушила клятву. Было сказано: об этом мы знаем трое. Третье лицо не давало тебе клятвы.
Атосса поднялась с кресла, подошла к Агнессе.
— Пойдем, дочь моя. Нам здесь больше нечего делать. — Она взяла Агнессу за руку и повела ее через весь зал к выходу. Около дверей остановилась, повернулась к Совету, сказала твердо:
— Свершившая грех, я не могу теперь входить в наос богини. Выбирайте другую Священную и решайте нашу судьбу. Мы будем вымаливать у великой богини прощение.
Гелона понимала — пришло ее время.
Она много лет ждала своего часа. Начиная с тех дней, когда они вернулись с Атоссой из злополучного похода на Диоскурию.
Но когда Атосса встретила пастуха и забеременела, вот тогда Гелона и решила воспользоваться тайной. Она не стала торопиться. Мудрая Гелона понимала, что обдуманная неторопливость — обратная сторона неосмотрительной стремительности. Она рассчитала свои действия на много лет вперед. Разжигая честолюбие Атоссы, она умело ссорила ее с царицей. И не спеша убирала с пути всех, кто ей мог помешать. Гелона могла скрыть поступок Лоты, и та, скорее всего, забыла бы своего Ликопа. Но стараниями ясновидящей Лота была погублена. Медленно, но верно расшатывался трон Годейры, и наконец царица отправлена из города, повержена Атосса, очищен трон и три кресла в Совете Шести.
Теперь Гелона — Священная, власть в ее руках. Но мало взять власть, ее надо закрепить. Здесь как раз нужна беспощадная стремительность. Гелона понимала: Атоссу и ее дочь нужно добить. И на второе утро она позвала к себе Беату...
... Если бы Атосса знала тайные замыслы Гелоны, если бы видела в ней свою соперницу, она ни за что на свете не назвала бы ее имя, уходя из зала Совета. Она все время верила Гелоне. На какой?то миг, после пира, она усомнилась в верности ясновидящей, но когда на Совете она так горячо и искренне встала за избрание Агнессы, сомнения рассеялись. Ей показалось, что Беата, выступая против Атоссы и Агнессы, встала также и против матери, а Гелона по–прежнему ей верна. Последние слова Гелоны, что не она нарушила клятву, показались Атоссе заверением в верности. Атосса еще не успела продумать, как ей поможет ясновидящая, но в том, что она будет ей нужна, — в этом сомнений не было. И она оставила ее вместо себя. Да больше и назвать было некого. Антогора? Она глупа, ей не поверят люди города. Пелида? Ее амазонки не любили. Атоссе показалось, что она не ошиблась.
Раньше, во время непрестанной борьбы с Годейрой, Атосса перед каждой схваткой с царицей умела собирать свою волю, ум, расчетливость в единое целое, и это ей почти всегда приносило победу. Тогда рядом с ней были Гелона и Антогора. На этот раз силы оставили Атоссу.
