И только Атосса хотела крикнуть дочери «Гони!», как справа увидела облако пыли. Конница, не менее чем в тысячу воинов, шла наперерез Атоссе. Не нужно большого расчета—всадники отсекут ее от амазонок!
— Гляди влево, мама! —крикнула Агнесса. Паномарха повернула голову—слева, из?за холма, шла вторая конная тысяча. Впереди ее скакала Годейра, Атосса сразу узнала ее, и это больше всего напугало паномарху.
— Стой! — крикнула она дочери. Агнесса рванула вожжи, кони резко остановились, колесница наехала на лошадей, перевернулась.
Передовые амазонки окружили колесницу, спешились, поставили ее на колеса, помогли поднять лошадей, распутать постромки. Атосса поднялась с земли, выхватила меч, махнула им сначала вправо, потом влево, приказывая идти навстречу вражеским конникам.
Речку Белькарнас вброд переходили рабыни Чокеи. Они двигались темной массой, медленно шагая по сухой траве, и казалось, им не будет конца. Атосса поняла, что битва будет скоротечной и фальшивый пояс богини не спасет амазонок. Может быть, впервые в жизни Атосса по–настоящему перепугалась и растерялась. На заступничество богов рассчитывать было бессмысленно. Все враги, которых она считала или погибшими, или обреченными, будто встали из пепла. Атосса видела: правое крыло конницы, вела в бой Годейра. Что произойдет, если царские амазонки увидят царицу? С колесницы хорошо было видно, как стремительно и сильно вогнала Лота левый клин конницы в ряды амазонок. Атосса знала: Лота в бою отважна и мудра. Беата, вместо помощи, предала Атоссу... Кто же теперь остался с нею? Антогора? Пелида? Лаэрта? И еще одно понимала Священная: ее воительницы хороши в стремительных набегах, там они действуют привычно, там они непобедимы. А здесь...
— Почему мы стоим, мама? Погляди, кругом кипит битва!
— Я молюсь богам, дочь моя.
— Помни, ты сейчас не в, храме. Ты—паномарха. Оглянись назад!
Атосса повернула голову. Сзади на них катилась могучая волна рабынь. И впереди на коне Чокея. Она узнала колесницу Атоссы и указывала на нее мечом.
— Раздави ее, — крикнула Священная и толкнула дочь в плечо.
Агнесса круто развернула колесницу, хлестнула лошадей вожжами и ринулась на Чокею. За колесницей поскакала приданная для охраны сотня...
... Три стремительных потока сшиблись посреди долины и закружились в стремительном водовороте боя. Но ненадолго. Битва — тогда битва, когда воин видит впереди себя врага. Если же он не знает, против кого поднимать ему меч, отвага покидает его, уступая место сомнениям и страху. Так случилось и на этот раз. Сотенные, устремляя своих воительниц за Атоссой, знали одно: нужно вырваться из ущелья, проскочить долину, перебраться через мелководный Белькарнас и там построиться в боевой порядок.
Когда сотенные увидели, что колесница Атоссы врезалась в огромную массу рабынь и утонула в ней, как в болотной пучине, они поняли, что прорыв не удался, войско лишилось паномархи и настало время каждой сотне драться так, как подскажет ум. И они начали сражаться. Амазонки знали: мужчина всюду враг и его нужно убить. Но как быть, если конников ведет царица Годейра? Их паномарха, которую они считали погибшей? Как поднять меч на воинов, впереди которых скачет Лота? Та самая Лота, с которой многие сотенные ходили когда?то в набеги, помнили ее и любили. Да и рядовые амазонки опустили копья; какая из них подняла бы меч на царицу, на бывшую полемарху Лоту, на Мелету и Кадмею?
Царица предвидела это и предупредила торнейцев. Конники Лоты и Годейры, царские амазонки смешались вместе и опустили мечи. Они кружились по долине, метались из края в край и не знали, как быть. Пыл схваток, начавшихся в первый момент встречи, потух. Годейра металась от сотни к сотне и коротко приказывала прекратить бой, и сотенные слушали ее. Сеча, не успев как следует начаться, прекратилась.
От Белькарнаса сплошной стеной двигались рабыни Чокеи, а слева выводила в долину свое пятитысячное войско Беата.
Случилось небывалое: рабыни и царские воительницы, гоплитки и торнейцы оказались в одном стане, и только храмовые амазонки все еще не показывались из ущелья.
