Родригиш вытер лоб грязным платком, подумал пару минут и понял, что, по всей видимости, последнее слово остается за музыкантом. Полковник повернулся к нему и спросил:
— Ну ладно, Амазон, а теперь скажи мне, что тебе понадобилось в Эсмеральде? И зачем ты вызвал сюда этого типа?
Лицо музыканта осталось непроницаемым. Делать нечего, полковник опять повернулся к индейцу и сказал:
— Раз он не отвечает, то хоть ты мне скажи, что тебе нужно в Эсмеральде?
Индеец посмотрел на полковника и не торопясь сделал несколько шагов, чтобы опереться о стойку. Под тяжестью его шагов прогнившие половицы издавали нестерпимый скрип. Он медленно сунул руку за пазуху, залез в карман полотняного жилета и вытащил руку, зажав что-то в кулаке.
— Мне нужен Амазон Стейнвей и белый рояль.
— Рояль ему больше не принадлежит.
Индеец бросил на полковника удивленный взгляд:
— Тогда я его выкуплю в обмен на это.
Он разжал кулак, и ослепительный отблеск зеленого пламени пробежал по залу. Это зеленое пламя было ярче всех амазонских джунглей, вместе взятых.
Родригиш не удержался и присвистнул от восхищения:
— Вот это изумруд! Черт, как хорош!
Драгоценный камень влек его, как магнит, и он уже потянулся потрогать, только индеец оказался проворней, и камень быстро исчез у него в руке.
— Этот камень по праву принадлежит Амазону.
Пианист, который до того сохранял полную невозмутимость, захлопнул крышку рояля и вскочил на ноги. Потом он медленно подошел к тем двоим и, глядя индейцу прямо в глаза, произнес:
— Мендис, брат. Я знал, что в конце концов ты меня разыщешь.
Амазон Стейнвей с нежностью положил руку на плечо Мендису, а индеец протянул ему изумруд. Музыкант взял его и повернулся к полковнику. Почему-то Родригишу стало не по себе. Он держал их на мушке своего револьвера, но выстрелить не решался. Эти двое были не обычные люди. Что-то ему подсказывало, что справиться с ними не удастся. Он был почти уверен, что начни он стрелять — и пули пройдут сквозь их тела насквозь, срикошетят от стен и какая-нибудь из них угодит прямиком в его собственный лоб. Он сам не понимал, как такое может быть, но срабатывало какое-то предчувствие, интуитивное ощущение. Полковника затрясло, в этот момент он осознал, что его могущество не беспредельно. Он опустил револьвер и заговорил по-другому:
— Ладно, Амазон, забирай свой рояль в обмен на изумруд и проваливай.
Амазон улыбнулся:
— Я вижу, вы становитесь разумнее. — И добавил: — Но у меня есть предложение получше.
— Что еще? — спросил Родригиш.
Долгая пауза.
— Хочу сыграть с вами последнюю партию в кости.
Родригиш сжал челюсти.
— Партию в кости? Давай, если тебе так хочется.
— Этого мне хочется больше всего на свете.
Родригиш рассмеялся. В результате все складывалось как нельзя лучше. Он махнул рукой в глубь зала, указывая на подходящий для игры столик.
— Вот сейчас и посмотрим, что из этого выйдет.
— Но сначала я должен размять пальцы за роялем.
Тут Амазон Стейнвей, затянувшись своей неизменной сигарой, подошел к белому роялю и заиграл один из тех блюзов, что начинаются легкой, почти непритязательной мелодией, но потом, преодолевая одну за другой хроматические ступени, возносят людей к божественной музыке, подводят их к самым вратам рая.
Сперва просто мелодия, от силы четыре-пять нот, пронизывающий ритм — его задавала одна рука, левая, но потом вдруг вступила правая, тут-то все и началось: будто внезапно встало солнце и озарило таверну светом, открывая бескрайний мир.
Вот так и началась вторая партия в кости между полковником Родригишем и Амазоном Стейнвеем — вечером, в преддверии надвигающейся грозы, в таверне на берегу Риу-Негру в Амазонии.
Полковник занял место за столиком и пригласил своего противника последовать его примеру:
— Садись, виртуоз.
Музыкант опустился на стул, придвинутый спинкой к дощатой стене, прямо напротив двери в таверну. Сервеза принес пива, и Амазон выпил свой стакан, неотрывно глядя на Родригиша. Полковник достал кости из кармана рубашки и положил на середину стола.
— Вот кости.
Потом он вынул пачку новеньких зеленых купюр и показал зрителям. В пачке было две тысячи долларов.
