Но благодарности я не дождалась. Джереми, кажется, был готов к полному отключению перетруженного мозга.
А господин Робинс тем временем щелкнул пальцами бою, и тот понес к нашему столику нечто напоминающее орудийный снаряд со слегка помятыми и запотевшими боками — сифон для содовой. Робинс нажал тяжелой рукой на рычаг, и в стакан хлынула струя воды, вспениваясь там крупными пузырями.
— Госпожа де Соза, меня никто об этом специально не просил, но если в городе нет никаких массовых волнений, то лишь только возникнет проблема — я всегда могу пожертвовать ради вас парой-тройкой констеблей. Для спокойствия. Не отказывайтесь.
— И не буду, господин Робинс. Но пока рано об этом говорить, а потом, у меня будет тут некоторая зашита. Моя, так сказать, частная армия. И я говорю об этом потому… потому что, если не ошибаюсь, эта армия уже здесь… — За стеклами залы на жаркой и полной дразнящих запахов улице тележку торговца очищенными и плавающими в тающем льду зеленоватыми ломтиками манго с руганью отодвигали от входа в «Колизеум». Ее место, изрыгая газолиновые испарения, занял похожий на калошу «форд» с потертой крышей искусственной кожи. К «форду» бежали два китайских боя из отеля — подавать руки выходящей из него грациозной даме в летящем белом платье и шляпе с перьями. Она кивнула им и сделала указующее движение рукой. Повинуясь ему, из «форда» выгрузили железное сооружение на колесах и начали раскладывать его. В получившуюся инвалидную коляску принялись с глубоким уважением перегружать из авто джентльмена с седоватой бородкой. Прочие черты его лица были не видны под обтянутым парусиной пробковым шлемом-тупи, отбрасывавшим резкую черную тень. Бой начал теребить защелку, чтобы распахнуть обе двери в отель и вкатить коляску внутрь.
— Какой кошмарный в этом году апрель, — всем сразу и никому конкретно сказала дама, с отчетливым американским акцентом. — Даже камень тает. Надеюсь, вентиляторы там, наверху, справляются со своей задачей?
Легко касаясь плеча инвалида, катящегося в коляске рядом, она приблизилась к стойке — бара и одновременно отеля.
— Магдалена Ван Хален, — представилась она низким голосом. — И майор Энтони Дж. Херберт-младший. Две комнаты рядом.
А дальше джентльмены, наслаждавшиеся вечерним коктейлем, затихли, американский акцент и вообще черты американского национального характера перестали быть предметом начавшегося (вполголоса) оживленного и ехидного разговора. Возможно, они не успели даже обсудить неопределенный, весьма неопределенный возраст Магдалены Ван Хален. Потому что груду чемоданов, которую переносили из «форда» два боя, торжественно увенчали два специфических предмета с застежками — футляры, чтобы быть точным, внутри которых могло быть только одно. Два сияющих золотой медью саксофона. Ну, или один саксофон и один кларнет.
— Ого-о-о! — прошел счастливый вздох по зале. Жизнь обещала стать интереснее.
— Два сифона наверх, горячую воду… — слышался у стойки приглушенный голос дамы, с этим неподражаемым американским «р».
Бои подкатили инвалидное кресло к первой ступеньке лестницы, дружно взяли майора Энтони Дж. Херберта-младшего на руки и понесли его вверх. Третий бой с грохотом начал втаскивать по ступеням тяжелое кресло. И Магдалена Ван Хален, постукивая каблуками, последовала за креслом.
В баре стало еще тише — все смотрели на покачивавшиеся белые очертания ее фигуры. Не всей, а только нижней ее части. Не очень мощной, но, несмотря на возраст, достойной интереса.
Дальше вверх двинулись, конечно, чемоданы, но это зрелище уже никого не заинтересовало.
— Вот это — ваша частная армия? — откинул свое немаленькое тело на спинку стула господин Робинс.
— У-гу, — промурлыкала я в ответ. — И мне, пожалуй, пора построить ее и обратиться с ободряющим словом. Так, а за напитки я могу заплатить наличными, и только?
— В следующий раз, — решил Робинс. — Потому что я, вместо наличных, подписываю сегодня чит. Кажется, у меня, в отличие от — увы! — большинства плантаторов, есть право подписи чита во всем городе, ну, кроме китайской Петалин-стрит и окрестностей. Но там и баров-то приличных нет, хотя прекрасные рестораны. А знаете, Джереми, давайте проверим — насколько затуманен ваш мозг змеиными стенгами или змеиными джин-пахитами, или что вы там пили… Вы тут уже неделю, а предстоит вам проработать годиков двадцать. И, раз так, очень полезно уметь свободно произносить всякие сложные местные слова. Итак, друг мой — скажите нам, как называется вот это все?
