— Кот, — отчетливо выговорила я после паузы. — Конечно, он на дереве. Зовут Картер. Все-таки он немножко обезьяна.
И заснула снова.
И опять открыла глаза, села рывком, увидела в открытом окне, между ветвей деревьев на той стороне улицы, небо, превратившееся в черно-синий малахит рассвета, и только белесые прожилки его постепенно заливались морковной подсветкой: сначала самая нижняя, потом та, что повыше…
— Мы живы? — сонно спросила я.
— А почему бы и нет? — поинтересовался Элистер. — Ты отлично слушала ночь. Потому что проснулась от одного очень интересного звука. Вон там.
Со стороны ворот, справа, оттуда, где был Ампанг, доносилось еле слышное стрекотание мотора.
— Или это он, — сказала я, — или… кое-кто другой.
— Их там вообще-то уже не пять, а человек десять, — сказал наблюдавший за воротами Элистер. — Ну, начинаем.
И, не дожидаясь моего ответа, открыл входную дверь и, улыбаясь, сделал на длинных ногах несколько неторопливых шагов в сторону ворот и небольшой толпы.
«Это сон», — подумала я, выбегая за ним и поворачивая влево, в сторону гаража и домика для слуг.
В комнате повара еще — или уже? — горел свет.
— Дай Фэй! — крикнула я, врываясь в эту комнату, и мой звенящий голос заметался среди голых бетонных стен.
Стало тихо.
Повар Чунг, в расстегнутой рубашке, смотрел на меня без всякого выражения.
— Бежать, бежать прямо сейчас — они едут за тобой, — задыхаясь, сказала я.
Он продолжал молчать, он даже начал неуверенно улыбаться.
Язык, поняла я. Он же не знает английского. И еще местных диалектов, поэтому его не пускали на базар за покупками.
— Vite, vite, il faut s'enfuir immediatement, — чуть не затрясла я его за рубашку. Потом добавила, задыхаясь, еще несколько слов.
И тогда он взял со стола очки и странным косолапым движением быстро водрузил их на нос.
Потом, чуть присев, подцепил двумя пальцами пачку бумаги с иероглифами (бумага сворована у меня со стола, мысленно сказала я), сверху которых лежала ручка со стальным пером в бамбуковой вставке.
Ловко и резко дернул за эту пачку, засунул ее себе за пазуху.
Ручка, лежавшая сверху, все-таки покатилась по столу, свалилась вниз. С кончика ее упала на цементный пол маленькая капелька чернил.
Я не успела засмеяться — я уже неслась в гараж.
Но у меня все-таки ушло около трети секунды, чтобы оглянуться вправо и увидеть растущие вдоль ограды три пальмы.
Три, не пять — остальные две заслонял угол большого дома и его высокая черепичная крыша.
«Три пальмы под моим окном».
На звук заводящегося мотора «роуял энфилда» толпа у ворот не среагировала — потому что она окружала Элистера, который, улыбаясь, неторопливо подписывал бумаги у посланца Бока.
Их было человек, действительно, восемь-десять, все мужчины, у некоторых — очень неприятные лица. Одному Элистер, кажется, говорил что-то, улыбаясь. Интересно, на каком языке? На португальском?
Мотор «воксхолл-кадета» еле слышно урчал. Элистер, чуть прикоснувшись к руке одного из китайцев, уселся за руль и, подняв голову, снова что-то оживленно сказал нависавшим над ним людям.
Он хочет, чтобы все смотрели на него, поняла я, сидя на седле в открытых воротах гаража.
Звук другого мотора, сильного, донесся издалека — справа, от города. Один из китайцев повернул туда голову и что-то крикнул остальным.
Толпа имела шанс увеличиться на одного человека — повара в колпаке и переднике, который шел к воротам, неся за ручки двумя тряпками большую сковородку-вок. Полсекунды никто на него не обращал внимания — повар как повар. Да, да, целых полсекунды никто не спрашивал себя, зачем это повар поутру тащит вок с какой-то едой на улицу.
— Эй! — вдруг раздался азартный возглас из толпы. Но повар в переднике уже прыгал в авто слева от Элистера, отбросив вок (оказавшийся пустым). А я с диким ревом мотора выезжала в приоткрытые Элистером заранее ворота, чуть не поцарапав слева нос авто, тихо тронувшегося с места.
О, конечно, им никто не собирался давать проехать — лица быстро изменились, к двум седокам через борт авто потянулись руки.
А я резким движением дернула за рукоятки и откинулась назад, одновременно подпрыгнув и ударившись о сиденье.
