Скобаря прижали к стене, но он продолжал битву на пяди земли, защищая уже не собственную жизнь, а то неведомое, высокое, что реяло у него за правым плечом, – великое и невероятное русское чудо, которое он принес сначала в забывший о чудесах город, а после в казенный дом из серого ракушечника.
По стенам зашлепали резиновые пули. Выстрел снайпера пришелся в плечо Марея. Болевой шок вынудил его прекратить бой, очухавшиеся гоблины уже собрались от души навалять бунтарю, но подоспевшие люди в штатском подхватили и поволокли бунтаря в подвалы Инквизиции.
Барнаулов прошел коридорами в особый отсек, указанный ему местным старожилом Зипуновым. Стараясь действовать тихо, он рукоятью пистолета обезоружил охранника у дверей санитарного блока и прихватил его автомат. Буферные двери медицинского блока были заперты на электронный замок.
– Илга! Это я, Сергей… Сергей Барнаулов! – крикнул он. – Ты знаешь, как открыть дверь?
«Нет, она не услышит мой голос через два слоя легированной стали. Тупица! Как я мог забыть о золотом ключике Авенира?» Барнаулов приложил золотой жетон с песьей головой, дверь распахнулась, и он лицом к лицу столкнулся с Илгой.
– Илга, – он схватил девушку за руку, – бежим скорее!
Она откликнулась мгновенно, точно ждала его решительного голоса и крепкого пожатия руки. Вдвоем они выбежали в коридор и пробежали одно или два колена до буферной двери. За дверью слышался грохот сапог – навстречу топало не меньше взвода охранников.
Илга встала спиной к стене, расправив плечи и приподняв подбородок.
– Прижмись к стене, а то собьют! – шепнула она Барнаулову.
Выкатив белые от злости глаза и почти задевая их локтями, погоня прогромыхала мимо.
– Отведи глаза, – догадался Барнаулов. – Моя мудрая таежная колдунья!
Барнаулов и Илга выскользнули через запасной вход, откуда была временно снята охрана, и выбежали на летное поле позади коробки из серого ракушеника. На их счастье, дверца патрульного вертолета была не заперта. Барнаулов помнил устройство боевого Ми-59 и уверенно взялся за рычаги. Игрушечная машина завелась с полоборота. Истеричные выстрелы вдогонку не причинили им вреда. Бензина в баке было достаточно, и бодрый рокот мотора свидетельствовал о полной исправности двигателя. Сверхсекретность лесного объекта сыграла на руку беглецам. Пока оголтелая военщина свяжется со службами слежения, пока те поднимут в воздух свои собственные геликоптеры, они уже приземлятся на летном поле тверской эскадрильи, где когда-то служил Барнаулов и где у него остались друзья.
1944 год,
Енисейский край
По снежной ворге лайки бежали быстрее обычного, в голове упряжки в постромках шел иргичи – ручной волк. На нартах, упакованный в меховой мешок, дремал маленький мальчик. Еще вчера он сидел у теплой печки и играл с котенком в простую игрушку – деревянную катушку из-под ниток, привязанную к бечевке. Он так и задремал на медвежьей шкуре, прижавшись к теплому боку печи.
Поздний стук в дверь разбудил и перепугал его.
– Аси, откорой, это я, Илимпо!
Незнакомый голос называл мать по-таежному – Аси. В открытую дверь ворвался морозный пар, и вместе с сизым облаком в избу вошел маленький человечек с большой кожаной торбой за плечами.
– Эден-Кутун велела забрать Вова, – быстрым шепотком проговорил ночной гость.
Даже имя мальчика он произнес необычно, с ударением на последнем слоге.
– Что случилось, Оленьи Ноги? – с тревогой спросила мать.
– Беда! Большая беда! Всех аянов забрали люди Сталина!
– Зачем они это сделали? – не поняла мать.
– Железный Шаман ищет людей Агды. Завтра они придут сюда. Худо будет, всех убьют!
– Да сюда-то им зачем? – все еще не верила мать. – Федор мой воюет, властям о нем ничего не известно!
– Твой младший сын – Предреченный! – отрезал поздний гость. – У него на ноге пас – знак Агды!
Мальчик не знал, что такое пас, но на всякий случай опустил толстый вязаный носок и потрогал темную метку на щиколотке правой ноги, похожую на развернутую пружинку от старых ходиков.
Мать не сдавалась:
– Пусть подрастет, и я сама приведу его к тебе в стойбище.
– Будет поздно! – решительно возразил Оленьи Ноги. – С той поры, как он пришел, в наших
