Да и ладно бы! - к приметам он относился с осторожностью. Чаще это игры с непосвящёнными: туману напустить, вид создать, голову неофитам заморочить. Но для себя-то знал - грядёт. Рвётся в мир, назревает как нарыв. С Хэллоуина ещё этого пресловутого знал...
Дураки надевали нелепые маски, мастерили глупые тыквы, понасмотревшись на заграницы, - а он знал. Через истончённую границу между Тем Светом и Этим, через ослабевшую на один день защиту - почувствовал отчётливо: стремится в бытие нечто грандиозное, поражающее воображение, затмевающее разум.
И случится это здесь, в Дятьково. И препятствовать нет никакой возможности, да и нельзя делать этого по законам Хранителей. А проводником может стать только Амадей, больше-то и некому...
Но что-то предпринять было необходимо, и он - не предпринял даже, подвинул слегка... и события понеслись вскачь. Как раз пятое декабря наступило, годовщина смерти Моцарта.
- Тебя интересует, гениален ли ты? - Нифонтов оглядел юношу, будто видел его впервые.
Худой, нескладный, большерукий и голенастый, Амадей Карманников походил на того, кем и являлся: обычный мальчик из небольшого рабочего городка. Заношенное пальто с облезлым воротником искусственного меха, кепка не по погоде, стоптанные сапоги.
Наивные серые глаза смотрят на белый свет удивлённо - ребёнку б малому такие, а не шестнадцатилетнему долговязому подростку. Цыплячья шея, ресницы пушистые как у девушки, и вечно виноватая улыбка на мокрых губах...
Но Нифонтов знал и другого Карманникова, того, что садится за самодельный станок. Списанная бормашина урчит натужно, гудит изношенным электромотором. Что-то там искрит, и Амадей чертыхается, нажимает раз за разом педаль привода. Но вот запела тонко фреза, впилась в бок самодовольного хрустального вазона. И свершается чудо.
С бешеным вращением фрезы, в облаке стеклянной пыли, под отвратительно ноющий скрежет и визг, рождается дивной красоты узор. Трепетная ажурная вязь будто проступает из глубины хрусталя, как если бы суть и предназначение вазона стали в единый миг зримыми, доступными каждому.
Длинные пальцы крепко держат инструмент, глаза полуприкрыты. Амадей никогда не делает набросков, эскизов, никакой подготовительной работы - уверенно тянет линию орнамента по выпуклой бликующей поверхности. Вырастают листья диковинных растений и распускаются цветы невиданной красоты, машут крылами сказочные птицы, скалят пасти небывалые звери - много чего может изобразить мастер. Линия замыкается в идеальную окружность... Был вазончик, стал - шедевр.
- Гениален ли ты?.. - повторил с сомнением Хранитель. - Зачем тебе это, мальчик? Знаешь, что такое гениальность?
Амадей беззащитно улыбнулся. Нифонтов тянется к коробке папирос "Богатыри", чиркает спичкой...
С гениями всегда так. Гений сам не знает, чего он хочет, и, тем более - что может. Его одолевают вечные вопросы и разрывают столь же вечные сомнения. Он уже заступил одной ногой за горизонт человеческих возможностей, но за вторую ногу его держит мир. Наш бренный мир - со всеми проблемами, неустроенностью и мелкими дрязгами. С амбициями тех, кто рядом с гением и связан с ним.
Он балансирует на краю бездны, а мы, простые смертные, не наделённые и сотой долей его проницательности, считаем, что это граница безумия...
И лишь в одном находит гений истинное счастье, покой и отдохновение - в творчестве. Безделье томит его хуже любой, самой изматывающей работы.
- Для тебя было бы лучше, Амадей, окажись ты талантливым гравёром, - выдохнул дым Хранитель. - Талант - это возможность, реализованная на пользу людям. Понимаешь, о чём я говорю?
Амадей улыбается.
- Ну, представь себе: есть парень, который хорошо бегает. Если он будет упорно тренироваться, то сможет стать призёром крупных соревнований, даже чемпионом! Это способный парень. А вот другой, - который впервые пришёл на стадион и сразу пробежал быстрее... Он ещё не тренировался, а бежит лучше... Это талант.
Амадей улыбается. По лицу его невозможно прочесть - понимает он сказанное, или нет.
- Но и тот, и другой бегут по беговой дорожке! Понимаешь? А гений бежит очень быстро, и красиво, не бежит - летит прямо... Но стартует он как все, а продолжает - по пашне, через лес, без дорог и указателей!.. Сметая всё на своём пути... И часто оказывается там, где он не нужен. Где его не ждут и не готовы встретить...
