Дрэму на мгновение показалось, что Морвуд сейчас лопнет, как переполненный бурдюк, но, к его удивлению, тот неожиданно сник, будто из него выпустили часть жидкости.
Он замигал и стал громко заглатывать воздух, а затем, совладав с собою, направился к двери.
На пороге он обернулся и, снова закипая гневом, прокричал:
— Слушай мое последнее слово! Я найду щенков получше твоих и в сто раз дешевле. И уж тогда не надейся продать мне щенка из нового помета Фэнд! Тогда, когда никто не пожелает его взять! Даже не пытайся!
— Не буду, поверь мне, не буду!
В голосе Тэлори послышался знакомый низкий смешок. Он спокойно стоял и смотрел, как большой разгневанный человек скрылся за дверью.
Луга бросился вслед за отцом, но, остановившись на пороге, окинул всех уничтожающим взглядом, задержав его особенно долго на Дрэме.
— Здорово он разозлился, — сказал Дрэм, когда затихли шаги за дверью.
— Ничего, скоро забудет. Побушует, как западный ветер, а потом отойдет.
У Дрэма, однако, было чувство, что если гнев Морвуда и уляжется быстро, то сын его, Луга, надолго запомнит, как унизили и выставили на посмешище отца.
Но какое это имело значение? Теперь, когда все страхи были позади, Дрэм перевел дыхание и обратил взгляд туда, где при свете очага лежал, распластав крылья, лебедь. Все смотрели на птицу, а Уэнна, отложив шитье, поднялась, чтобы принести для хозяина дома оленье мясо, которое она весь вечер держала в горшке на горячих угольях.
— Гуитно приходил в полдень, а незадолго до него Белу с переправы. Я отдала им щенят, как ты велел. Сказать по правде, мне бы в хозяйстве пригодился котелок, но можно обойтись и без него.
Тэлори рассмеялся:
— Зачем же? Мы не так бедны, чтобы продавать щенка за котелок. И если тебе нужен котелок, пойди к Кияну, кузнецу. Скажи, что я дам ему две выделанные волчьи шкуры. Пусть сделает.
Сыновья Тэлори обступили Дрэма с веселым смехом. «Ну и молодчина ты, братец! Смотри-ка, птица-то какая, с тебя ростом!» — восклицали они наперебой, а Эск, самый старший, так хлопнул его между лопаток своей медвежьей лапой, что он едва не свалился в очаг. Мальчика охватило чувство безудержной бурной радости, еще более сильной, чем раньше. На мгновение, на одно ужасное мгновение, после слов Морвуда, он подумал, что его замечательный трофей и впрямь ничтожная плата за щенка и вообще это даже не плата — дохлая птица, растрепанная и некрасивая. Но потом сам Тэлори сказал, что за нее можно дать столько медных котелков, сколько пальцев у него на руке. И белые взъерошенные перья с побуревшими пятнами крови снова засверкали яркой гордой красой.
Как бы угадывая мысли Дрэма, Тэлори сказал:
— Это настоящая цена. Ну, а теперь бери щенка.
Дрэм от волнения почти лишился дара речи. Он только кивнул и прошел через всю хижину к загородке, где стояла Фэнд. Опустив морду и слегка помахивая хвостом, она прислушивалась к повизгиваниям и возне в ворохе папоротника.
Сердце Дрэма громко стучало, когда он, раздвинув низкую загородку, дотянулся до сонных, ворочающихся в папоротнике щенят и за шкирку вытащил щенка с белой подпалиной
Фэнд не выразила протеста, да и вообще не выказала ни малейшего интереса. Он держал щенка на весу. Щенок покачивался в воздухе и даже попытался лизнуть его в нос. Дрэм рассмеялся, ясно сознавая, что настал самый счастливый час его жизни.
Он вдруг громко, во всеуслышание, крикнул:
— Я купил щенка! Я сам заплатил за него выкуп! Он мой и я назову его Белошей!
— Хорошее имя, — сказал Тэлори. — А сейчас тебе пора домой.
Дрэм взглянул на него из-за щенячьей спины:
— Мне придется оставить здесь до завтра копье. Иначе мне не взять на руки щенка.
Тэлори кивнул:
— Ну, конечно. Ему ведь всего два месяца. Ноги у него еще слабые, и он не может пройти такой большой путь. Но ты все же заставь его сейчас хоть немного пробежать за тобой. Тогда он поймет, кто его хозяин и что он должен идти следом за ним.
Дрэм посмотрел недоверчиво на Тэлори, но тут же, присев, поставил щенка на ноги.
— Ты думаешь, он пойдет?
— Позови его, тогда и увидишь.
Дрэм поднялся, сделал шаг назад:
— Белошей, за мной!
