Теперь, спустя пятнадцать лет после падения советской империи, Константин Петрович Зверев стал человеком респектабельным, уважаемым банкиром, миллиардером, сенатором, то бишь членом Совета Федерации.
Из стройного, с голодным блеском, жадного до денег симпатичного юноши он, заматерев, превратился в почтенного полноватого господина в очках с золотой оправой, обслуживаемого целым сонмом слуг и клевретов. Он с важностью сановного человека, причастного к государственным тайнам, вершил теперь человеческие судьбы и даже отчасти политику огромного государства. Часто выступал по телевидению в программах по проблемам финансов и «законотворчества в области национальной банковской системы». В его приемной, прямо по Гоголю, весь день жужжали и генералы, и вице-губернаторы, и члены Государственной Думы. В свое время он дал деньги на переизбрание больного первого президента России, а поэтому в знак благодарности пару лет даже проработал министром… Журнал «Форбс» теперь печатал его фамилию во втором десятке российских миллиардеров. Шутка ли!
Кольцо с огромным рубином Константин Петрович приобрел не для себя, а для своей молоденькой любовницы — Натальи, в недавнем прошлом стриптизерши, а ныне студентки ГИТИСа.
— Будет в чем в Париже покрасоваться! Не все у Бушеронов и Картье покупать! — пробасил он, вручая тонкой длинноногой блондинке дорогой презент. С некоторых пор Зверев стал настоящим патриотом, всячески стараясь подчеркнуть свою русскость, и если и покупал что-нибудь импортное, то по крайней мере старался делать покупки себе и близким в бутиках первопрестольной.
Они собирались две недели провести в окрестностях Парижа в замке, прикупленном «Первым Интернациональным» «для представительства и встреч с нужными и интересными людьми». Наталья уже предвкушала походы по парижским магазинчикам и обеды в отеле «Ритц».
— Костя, ты такой милый! Милый и щедрый! — проворковала она, обнимая и нежно целуя своего олигарха с намеком на более серьезную «благодарность». Раскочегарить ей Константина Петровича удалось не сразу — уж очень его мозг был занят государственными заботами и финансовыми сделками, но в конце концов дело увенчалось относительным успехом, хотя и не для партнерши…
Впрочем, Наталья была девушкой непривередливой и привычной ко всему. За свои неполные девятнадцать она прошла огонь, воду и медные трубы. Мужики, тем более такие старые, интересовали ее меньше, чем деньги.
Костя, понятное дело, захрапел после любовных утех, а Наталья принялась изучать подарок. Рубин весело играл на свету всеми своими гранями, словно язычок пламени.
В Париже парочка остановилась на пару дней в уже ставшем им вторым домом «люксе» отеля «Крийон» и привычно пробежалась по дорогим магазинам и ресторанам. Повсюду Наташа носила на указательном пальце правой руки золотое кольцо с огромным рубином. Камень замечали, он пользовался успехом, Наталья частенько ловила на нем завистливые взгляды богатых парижанок и «разных прочих шлюшек», как она выражалась. Одно ее огорчало: рубин как-то потемнел, из веселого ярко-красного став тусклым и зловеще-багровым.
В замке все было как всегда, ничего оригинального. На богатые халявные приемы, которые устраивал Зверев, как мухи на мед, слетались и актеры, и музыканты, и думцы, и бизнесмены, и разного рода шлюхи и шлюшки — словом, весь московский «бомонд». Когда-то, года два назад, Наталье было интересно болтать со всей этой шоблой, изображавшей модных богатых прожигателей жизни, теперь же все приелось и не радовало.
Зверев вскоре улетел по каким-то там своим делам назад в Россию, а Наташу тяготила роль беспечной хозяйки замка, тем более что особых прав она, собственно, ни на что не имела.
Игоря, молодого, но уже известного и модного актера, вовсю снимающегося в многочисленных бесконечных сериалах, она выделила из толпы сразу, как говорится, запала на него с первого взгляда. Да, в него действительно было трудно не влюбиться: высокий, спортивный, он был на редкость хорош собой. А веселое открытое лицо с широкой приветливой улыбкой, голубые проницательные глаза с неожиданно длинными черными, какими-то женскими, ресницами делали Игоря просто неотразимым. К тому же он был не глуп, начитан, остроумен и отличался самостоятельностью суждений, что отличало его от большинства представителей российского «высшего» света.
