Александр был юношей романтического склада. Он зачитывался рассказами Максима Горького, раз пять смотрел его «На дне», упивался Ницше, но читал и «Капитал» Карла Маркса. Он мечтал раздать богатство отца беднякам, довольно смутно представляя себе «экспроприацию экспроприаторов».
События ноября и декабря 1905 года поначалу повергли его в смятение, даже в шок. Его закадычного друга Сергея Волохцева ранили! Да, да, серьезно ранили в грудь на настоящей баррикаде! И Александр понял, что не может стоять в стороне.
Александра определили в боевую группу, поддерживающую пресненских рабочих. Тем более что он жил на Пресне и обязан был знать все ходы и выходы в районе. К несчастью, в день, когда в Москву ввели регулярные армейские части, Александр попал на баррикаду. Никто тогда и не подозревал, что дело идет к полному разгрому восставших.
Защитники баррикады нервно переговаривались между собой.
— Патронов маловато! — нервно бросил, ни к кому конкретно не обращаясь, молодой рабочий Порфирий.
— Да и за подкреплением не мешало бы кого-то отправить! — заметил приятель Александра студент-медик Виктор. — Солдаты на подходе, говорят, у них артиллерия!
— Не паниковать, товарищи! — грозно одернул его седой ткач Петрович, — в армии такие же русские мужики, как мы! Они в нас стрелять не станут! А на подкрепление нечего рассчитывать, самим надо отбиваться!
К вечеру на перекрестке соседней улицы их дозор обнаружил пушки. Это был конец, но с баррикады никто не ушел, остался и Александр. Мятежники послали парламентариев для переговоров. Но те не вернулись — видно, их арестовали…
Несколько снарядов в мгновение разметали хлипкое сооружение, пропахшее мочой и порохом. Александр был ранен. К счастью, легко — в правую руку, которую насквозь прошил маленький осколок.
Грязный, оборванный, в окровавленных лохмотьях добрался Александр до собственного дома, куда его не узнавший поначалу сторож даже отказался впускать.
Отсидевшись в своей комнате неделю под причитания делавшей ему перевязки матери, Александр понял, что ему надо уходить. Лучше всего было пробраться за границу. Паспорт у него, к счастью, был выправлен. Восстание было утоплено в крови, по городу шли повальные аресты. Повсюду искали мятежников.
— Сынок, ну куда же пойдешь?! — в ужасе всплеснула руками Матрена Прокофьевна. — Тебя же схватят, несчастного! Тюрьма, каторга! Ах, боже мой, горе-то какое!
— Если я здесь останусь, за мной и сюда придут! — спокойно ответил Александр. Он подошел к матери обнял ее и ласково поцеловал в щеку. — Мне надо уходить, матушка! Ничего не попишешь! Я сам себе такую судьбу выбрал!
Матрена Прокофьевна зарыдала в голос.
Суровый отец даже не вышел попрощаться с сыном, одетым в какое-то старье из чулана, чтобы не бросаться в глаза. Хотя страшно переживал за него и все время молился за его здравие. Зареванная Матрена Прокофьевна сунула Александру деньги и небольшой узелок. Продукты брать он наотрез отказался.
— Здесь кольцо с дорогим камнем! Твой батюшка подарил! Я его все равно не ношу, а тебе оно жизнь может спасти! И на чужбине пригодится! Продашь там. Сможешь жить безбедно, оно больших денег стоит! — с этими словами, непрестанно вытирая слезы, Матрена Прокофьевна трижды перекрестила сына и поцеловала его в лоб.
Жандармы остановили его в десяти минутах ходьбы от дома, и нервы у Александра не выдержали. Он оттолкнул усатого филера и бросился бежать.
На углу его достала пуля. Боли он не почувствовал, пуля попала прямо в сердце. Александр даже подумать ничего не успел, только вырвался изо рта тихий стон: «Мама!»
Его опознал дворник булочника Ситцева — Тимофей, когда жандармы приволокли труп во двор.
— Господи, так ведь это сын Николы Фомича, купца-мильонщика, они тута рядом живут, особняк трехэтажный!
Решив, что они совершили ошибку, жандармы с помощью Тимофея теперь уже бережно донесли безжизненное тело Александра до его родного дома. «Может, живой еще, оклемается!»
— Здесь все, что при нем было, в целости и сохранности! — откашлявшись, доложил жандармский вахмистр.
Увидев тело сына, с которым она попрощалась меньше часа назад, Матрена Прокофьевна закричала в голос и потеряла сознание…
