– Действительно ужасные нравы и обычаи у индейцев, – задумчиво проговорил Алексей Михайлович, посасывая трубку. – Но тем не менее спасибо вам, Майкл, за столь ценные, хотя и не совсем приятные сведения.
– К сожалению, Алекс, изменить что-либо не в наших силах, – философски изрек Уильямс. – Нам остается лишь принять жестокие индейские обычаи и ритуалы как данность.
– Вынужден согласиться с вами, хотя обычаи некоторых так называемых «цивилизованных» народов я считаю не менее дикими и варварскими. Взять хотя бы, к примеру, сжигание заживо «ведьм» на кострах испанской инквизицией или сажание людей на кол польскими шляхтичами…
– Сей печальный перечень можно, увы, продолжать бесконечно, Алекс. Однако предлагаю не терзать более наши души примерами несправедливого мироустройства.
– Принимается, Уильямс, – охотно согласился Воронцов и достал из кармашка куртки часы. – К тому же и спать уже пора, друзья. Договорим лучше через сутки-другие… Уже на месте, в селении Яндоги…
В селении тлинкитов царило возбуждение. Чучанга, окруженный плотным кольцом соплеменников, подробно рассказывал им обо всех перипетиях вооруженного столкновения с гуронами. А заодно и о степном пожаре, и о паническом бегстве от огня стада бизонов, и об атаке степных кочевников во главе с сахэмом на быстроногом скакуне… Когда же он поведал о бесстрашном броске Кучума навстречу воину с длинным копьем и его отчаянном нападении на мустанга этого грозного воина, воздух огласился восторженными криками: «Хуг! Хуг!» А уж упоминание о том, что за этот подвиг янки Майкл назвал Кучума Четвероногим Воином, было встречено и вовсе оглушительным гулом одобрения. Виновник же всеобщего восторга сидел рядом с хозяином и, задрав морду, преданно взирал на него снизу вверх.
И когда Яндога позвал Чучангу в свой вигвам для беседы с сагамором вождя дакота, по толпе тлинкитов прокатился вздох разочарования. Очень уж им хотелось дослушать рассказ Чучанги о приключениях отряда разведчиков под командованием Повелителя Духов.
* * *
Алексей Михайлович подробно доложил Яндоге и его гостю о стычке с гуронами. Сагамор слушал внимательно, уточняя по ходу рассказа интересующие его детали, из чего стало понятно, что он обладает незаурядными воинскими способностями, отточенными в частых междоусобицах индейских племен.
– Повелитель Духов, а ты, случайно, не военным ли был у себя на родине? – неожиданно спросил он.
– Служил когда-то, – уклончиво ответил граф, не желая вдаваться в подробности.
– Повелитель Духов был офицером кавалерии! – гордо выпалил Чучанга, заметив неудовлетворенность сагамора ответом Алеши.
– «Кавалерии»? – переспросил сагамор. – А что это такое?
– Кавалерия – это войско воинов, сражающихся на специально подготовленных боевых конях, – вынужден был пояснить Алексей Михайлович.
– Хм, тогда все ясно, – удовлетворенно хмыкнул сагамор.
– Что именно?
На непроницаемом бронзовом лице дакота впервые проскользнул некий намек на улыбку.
– Твой маневр с остановкой своего отряда, преследуемого гуронами, на всем скаку достоин уважения. Подобное решение мог принять не просто мужественный человек, а только хорошо знающий военное дело, в том числе, как выяснилось, именно ка-ва-лер… – сагамор запнулся на трудном для него слове. – Извини, Повелитель Духов, мне пока нелегко произнести это новое для меня слово, но я нахожу его очень верным. И поскольку мы, дакота, воюем с другими племенами всегда верхом на мустангах, я, пожалуй, тоже возьму на вооружение твой прием в предстоящей войне с гуронами.
– Но рано или поздно ваши враги привыкнут к нему и непременно найдут противодействие, которое пойдет уже во вред вам.
В умных глазах сагамора отчетливо читалось, что он прекрасно понял смысл сказанного бледнолицым.
– Пока гуроны будут привыкать, мы уже успеем разбить их основные силы. А там придумаем, как нам действовать дальше. – Логика сагамора была непрошибаемой, и он подвел итог беседе: – Главным же результатом вашей разведки, Повелитель Духов, стала твоя информация, что гуроны – так же, кстати, как и мы, – боятся обходного маневра с целью нанесения удара во фланг их основным силам. В то же время ваша вылазка подтвердила, что гуроны не станут перебрасывать сюда свои основные силы, иначе им незачем было бы – ради достижения частичного результата – поджигать прерию. Кроме того, вы вывели из строя восемь вражеских мустангов, которые в бою несравненно важнее пеших воинов, не способных оказать существенного влияния на исход военных действий. А твое решение не убивать гуронов позволит теперь тлинкитам, нашим союзникам, избежать мести с их стороны. – На этих его словах Яндога благодарно посмотрел на Алексея Михайловича. – И потому от имени нашего вождя Минненоты я благодарю тебя, Повелитель Духов, и твоих спутников за оказанную племени дакота бесценную помощь. – Приложив правую руку к сердцу, он поклонился Воронцову, едва не коснувшись того длинными орлиными перьями своего головного убора.
