Открытие не давало Творимиру покоя. Он снова сел за стол. Достал бумагу и перо, начал что-то писать, затем зачеркнул, сжег лист магическим пламенем.
«Да уж… Иногда вот так на что-то наткнешься и не сообразишь: чего с этим делать? Тут придется репу почесать знатно – шибко опасная информация, как бы гномы не пронюхали. А парень-то по краю пропасти ходит, чуть дунешь – и нет боярина! А он нынче очень нужен Республике».
Особист посчитал преждевременным докладывать начальству о своем открытии. Он одним из первых вызнал о том, что Данила перескочил в алтарные маги, и также никому не доложился, хотя и был обязан. Правда, в то время они искали предателя в своих рядах. А где гарантия, что его нет теперь?
«У человека с моей работой всегда должна быть заначка на черный день, а знания, особливо такого рода, гораздо ценнее денег», – наконец решил для себя Творимир.
Мург пребывал в глубокой задумчивости: Тагур не поленился проснуться засветло и ни свет ни заря вызвал его к себе. Причина вызова еще больше удивила гнома – тот затребовал к себе боярина Данилу. Раньше Тагур всеми силами старался держать необычного человека на безопасном расстоянии, и вдруг…
– Пора мне познакомиться с завербованным поближе. Буду доволен тобой, Мург, ежели Данила предстанет предо мной уже завтра. Хочу пригласить его на званый ужин.
– И когда этот ужин состоится? – решил уточнить посыльный.
– Когда доставишь боярина в Смоленск, тогда и зови. Благовидный повод сам придумай.
И вот сейчас Мург мчался на запад. Он знал: чем быстрее выполнит приказ, тем выше шанс не получить выволочку от начальства, а тому, похоже, весьма срочно понадобился Данила.
«К чему такая спешка? А вдруг человек откажется, что я ему скажу?»
Мург понимал: случилось нечто из ряда вон. И произошло это вчера поздним вечером или сразу после их разговора, в котором о скорой встрече не было сказано ни слова. Мало того, Тагур расщедрился на двух асов сопровождения из своей личной охраны.
«Чтобы боярин к сроку попал в Смоленск, с ним нужно обязательно переговорить уже сегодня. А вдруг Данилы нет дома? Начальник оправданий выслушивать не станет. Или они должны быть столь вескими…»
В Троицкое гном заезжать не стал. Ему донесли голубиной почтой, что боярин находится в Крашене и пока вроде ехать никуда не собирается.
Где-то уже в двух часах езды от города произошла вынужденная остановка: дорогу перегородило упавшее дерево. Пока конюх справлял нужду за кустами, асы освободили дорогу.
– Спасите, разбойники! – с криком выскочил из зарослей возница.
«Какие еще разбойники? – возмущенно подумал гном. – Они что, не видят, чья карета? Или нашлись идиоты, рискнувшие бросить вызов асам?»
Вскоре он увидел неказистого мужичка, вышедшего вслед за конюхом: за поясом два пистоля, в руке сабля, одет неброско, но дорого: добротный кафтан, расшитый серебром пояс, штаны из хорошей ткани и сапожки, явно сшитые по заказу.
– Десять золотых – и я вас не трону, – нагло заявил он.
– Что?! – вытаращил глаза один из асов. – Ты кому грозить вздумал, червяк?!
– Нынче тут без моего дозволения никто ездить не вправе, – абсолютно спокойно ответил незнакомец.
– А то что? – Ас положил ладонь на эфес сабли.
– Могу на голову укоротить.
– Вона как! Даже не знаю, страшиться мне аль хохотать. У тебя совсем мозгов нет?
– Гораздо больше, чем у некоторых.
– А вот это мы сейчас посмотрим. – Ас выхватил саблю и бросился на бахвала.
Мург был уверен: наглец не продержится и секунды против аса. А тот не только отбил атаку, но еще и потеснил чудо-бойца.
– О, некоторые умеют оружие в руках держать? – произнес ас. – Но этого слишком мало.
Охранник Мурга взвинтил темп. Его сабля принялась рубить и колоть с такой скоростью, что за ней сложно было уследить. Разбойник начал пятиться, затем разорвал дистанцию и скрылся в лесу.
– Врешь, не уйдешь! – Ас бросился вдогонку.
Вскоре прозвучали четыре выстрела, и наступила тишина.
Второй ас собрался было последовать на помощь, но напарник уже выходил из леса, вытирая саблю о сорванный лопух:
– Точно, мозги у мужика сдвинулись. Особливо после того, как я ему череп раскроил. – Кровавые пятна на одежде являлись подтверждением его слов.
