Азия смотрела на беззвёздное небо, на котором не было ни единого облачка. Кроме огромного облака пара идущего из трубы паровоза. Затейливые кометы и спиральные галактики. Азия наклонила голову и наблюдала, как при свете лун сияет ночью уголь. Он переливался всеми цветами радуги. Так она и уснула. Эта кроватка на угле показалась ей самой удобной за последние ужасные пару дней.
Ночь шла своей мирной походкой, а поезд приятно убаюкивал. Угли хоть и холодные, но органические и они грели как песочек в знойный день. Азия не боялась испачкаться — это было самое малое, что могло с ней случиться.
Иногда в сон врывались страшные консервщики, теперь девочка не только знала, но и представляла, как они выглядят.
Говорят, они когда-то мечтали о бессмертии, но клонирование запретили, и они остались доживать в таком виде. Азия слышала, что они роются на свалках в больших городах, не таких как Эвэдэ, а побольше. Честно говоря, жители Эвэдэ сегодня могли бы позавидовать тем, кто живёт на помойке.
Но больше Азии снились родные сопки Альсары во время цветения папоротников, снова какие-то шатающиеся каменные идолы среди песков на берегу океана. Почему этот сон был таким частым в последнее время. Могла ли она видеть подобное по телевизору. Азия помнила, что это снилось ей всю жизнь: иногда страшное иногда смешное и жутко приятное.
Обнимать подушку она сейчас не могла да и ворочаться во сне тоже. Но и на спине спалось куда лучше, чем часто дома, когда она вовсе спать и не хотела, когда её мучила бессонница и она не могла уснуть.
Как далеко теперь эти проблемы. Родной дом, дворик, встречающий её дядя Боск. Все его почему-то называли Босяк, но видимо он сократил эту фамилию или так Азии казалось.
Азия неожиданно проснулась вовсе не от стука или света. Наоборот было раннее-раннее утро, которое принято ещё считать ночью, но уже начала рассеиваться беспросветная мгла. Поезд давно стоял, и вокруг было тихо, очень тихо лишь звучали сверчки. Видимо у них был брачный сезон.
Девочка открыла глаза, она боялась пошевелиться, чтоб не издавать ни звука. Больше не было дыма из трубы паровоза, сверху был виден пешеходный мост, освещаемый фотонными синими и фиолетовыми фонариками, видимыми издалека и не слепящими глаз.
Азия осторожно вдохнула, она ощущала, как поднимается её грудь при вздохе, приподняла голову и попробовала осмотреться. Вокруг было ни души. Девочка внимательно всматривалась, надеясь заметить опасности, которые её подстерегают здесь, но никого не было. Тогда она успокоилась и подумала, как потихоньку слезть с вагонетки с углём. Теперь её больше волновало то, что её белоснежная одежда и светлая кожа вымажутся в угле.
Внезапно кто-то очень сильно ухватил Азию за плечо и беспардонно стянул с вагонетки.
— Ах, вот ты где, — слышался металлический, словно искусственный голос. — Как ты пробралась в Терра Фирму и зачем?
Девочка страшно перепугалась, она схватилась за стаскивающую её руку, но не смогла разжать сильно сжимающие её плечо пальцы.
Голос повернул её к себе лицом, это был один из консервщиков, тоже страшный с пошрамованным лицом.
— Я вам смогу всё объяснить. — Не зная, что говорить в таких случаях прошептала Азия. Её очень больно сжимала рука консервщика.
— Ты за нами шпионила. Думаешь пробраться в Терра Фирму. — Он затаил тяжёлое дыхание, до этого сопровождавшее каждое его слово, — Но мы тебе это устроим.
— Пожалуйста, — взмолилась Азия, — не делайте со мной ничего плохого.
— Пошли и не вздумай сопротивляться.
Он сцепил руки девочки сзади специальной каучуковой резинкой, как наручниками и повёл её вперёд. Вагон с паровозом остались стоять в каком-то ангаре. Вперёд вела дорожка, мощённая круглыми камешками. Но в этой абсолютной темноте Азия ничего не видела. Она несколько раз спотыкалась, поднимаясь.
Раньше парни наперебой желали подать ей руку, стоило Азии споткнуться, а этот грубиян даже не шелохнулся, а лишь подгонял.
Неизвестно откуда Азия взяла привычку всем перечить, может от Энти.
— Всё, я не могу больше идти, я там ничего не вижу, — снова надула губки Азия. — Но её эмоции словно оставались недоступны консервщику.
