Азия явно проявляла больше инициативы. Зайдя в следующий вагон, девочка неожиданно притянула Энти губами к себе и нежно поцеловала взасос. Это было смешанное возбуждение и игра на публику. Азия хотела и собиралась произвести впечатление на всех и умела удивлять.
Они зашли в первый попавшийся вагон и сели посередине на свободную лавочку. При этом Энти села так, чтоб никто и не вздумал занимать рядом с ними место.
Азия обиженно снова принялась смотреть в окно. В плавателе Энти не дала ей такой возможности, так пусть она хоть сейчас посмотрит. Поезд ехал медленно, периодически ускоряясь. За окном мелькали далёкие посёлки, иногда заходили и выходили люди. Ночной песок словно светился белым светом, изредка в нём встречались огромные высохшие коралловые рифы, которые лежали здесь столетиями, так как их никто не мог унести, да и никому они не нужны были.
Азия давно не разговаривала с Энти, то ли из-за какой-то ссоры, то ли после случившегося, она толком не понимала, просто хотела побыть одна. Но Энти долго быть одной не собиралась.
Не прошло и мгновения, как не любящая одиночества Энти уже разговаривала с каким-то парнем. Азия натянула улыбочку, смотря на кажущиеся ей пустыми и бессмысленными усилия подружки вызвать в ней ревность.
Но улыбочка сразу сошла. Словно ей больше было не до Азии. Она мило флиртовала, не обращая внимания на подружку.
"Что она пытается этим доказать", — злилась про себя Азия. Ей были неприятны такие действия Энти.
Азия горделиво повернулась к подружке, словно обращая на себя внимание. Но Энти мило продолжала беседу, вроде ничего не замечая. Азия смотрела на них, широко раскрыв глаза, взмахивая ресничками, надув губки, ей казалось, что так она смотрится сексуальнее, но заговорить боялась. Боялась запнуться, выдать слабость или ещё хуже — неуверенность.
"По крайней мере, я так смотрюсь более самодостаточной и серьёзной, если ничего не делать", — думала она, ожидая от себя каких-нибудь ляпов, если заговорит первой.
Внезапно девочка поняла, что она совсем одна, помощи и поддержки ждать неоткуда. Чувство уязвимости могло сыграть с ней злую шутку, стоило сейчас или заговорить и запнуться, сглатывая слюну, потеряв мысль. Или уходя гордой походкой не разговаривая с Энти, споткнуться обо что-нибудь.
"О как это будет сейчас не в тему", — Азия жутко боялась быть смешной.
— Азия, ты что-то хотела сказать, — словно с запозданием заговорила вдруг Энти до этого долго не замечавшая свою подружку. В этих её словах прозвучало намного больше, чем нужно было, чтоб поставить всё на свои места. Словно для Энти это ничего и не значило. Словно это была лишь интрижка, не имеющая отношения к центральной линии её жизни. И она уже обо всём забыла.
— Позволь мне выйти, — дрожащим от неуверенности голосом сказала Азия, пытаясь выглядеть и говорить, как можно строже и высокомерней. Азия отлично всё поняла и от того, что она не смогла даже достойно ответить подружке, становилось не по себе.
— С тобой пройтись, ты неважно сейчас выглядишь, — словно добивая Азию, сказала Энти и сделала вид, что заботится о своей глупой и инфантильной подружке.
— Нет, я сама, — улыбнулась Азия, — "Только бы Энти не заметила этой улыбки, так предательски выдававшей проклятое настроение". — Упрекала себя Азия. Она попыталась выйти из вагона гордой высокомерной походкой, но продолжала укорять себя за допущенные промахи при разговоре.
"Только бы Энти ничего не заметила. Как мне сейчас тяжело".
Азия демонстрировала уверенность, но каких усилий стоило ей не расплакаться прямо там. Девочка переходила из вагона в вагон, иногда роняя слёзы. Наконец она остановилась и упала на сидение, уткнувшись в окно. Потом посмотрела вниз на пол, на свои ноги, босоножки, подаренные Энти, а потом опять в окно.
Азия думала, почему так бывает. Как может для неё это так много значить, а для Энти ничего. Азия повторяла себе, что ответит ей тем же самым. Но больно было почему-то именно ей, почему внутренний огонь жжёт её, а не Энти. Почему рядом с этим парнем на лице Энти было беззаботная радость, ответ напрашивался сам собой, но девочка гнала его от себя.
