Внезапно Азия почувствовала, что опустилась на дно и раны кровоточат, где-то сверху скат-манта продолжал свою схватку с её обидчицей, но сама Азия при этом чувствовала лишь успокаивающее покачивание движущейся воды. Азия засыпала, и казалось, этот голубой водный мир покидал её воображение. Она всё больше ощущала себя девочкой, лежащей на полу в зале Ксива и Матра, чем акулой-молотом на дне океана.
"Акула не может дышать, если не двигается. Нужно плыть, нужно всё время плыть, иначе я погибну". Этих мыслей хватило, чтобы собрать последнее усилие. Уже ничего не понимая, и слыша лишь успокаивающий голос Сантаны у себя в голове, Азия поднялась со дна. Она вдруг почувствовала, как управлять этими плавниками. Она могла ходить, плавать, она могла ускориться. Рана её тормозила, но много чему и научила.
Скат манта никак не мог достать проворную мурену, которая пыталась захватить её точно так же, как только что Азию. Сначала нападала манта, а потом ему навстречу выскакивала мурена. Она упорно не хотела бояться хрящевых рыб, хозяев морских глубин. Вдруг рывком, ниоткуда поднялась акула- молот. Она двигалась с завидной для Азии грациозностью и вцепилась своей зубастой пастью в мягкое тело морской гадюки.
Сантана даже подумала, что это была не Азия, если бы не заметила порванные жаберные щели, которые кровоточили. Но акула опытно впилась в тело мурены, оставляя рваные раны рядами зубов, которых у неё было несколько. Азия потеряла несколько клыков, прежде чем окончательно порвала мурену, в воде неподвижно зависло её длинное тело, которое больше не держалось ни за какие уступы.
— Ты спрашивала, хочу ли я попробовать рыбки, — говорила Азия своим голосом. — Давай начнем с этой.
Скат- манта и рыба- молот принялись разгрызать плавающую в океане тушку подводной мурены, а множество маленьких рыбок принялись помогать им поедать поверженного противника. Скат сначала попытался отогнать непрошенных гостей, но рыба- молот ему сказала:
— Не надо, наверное, это так у них заведено. Путь кушают.
Сантана, не выдержав, спросила Азию:
— Ты знаешь, кто это был? Тебя ведь могли убить, если бы мы не были вдвоём.
— Кто-то из наших?
— Да, но это уже не важно.
Теперь плыть было однозначно легче, акула молот могла плавать свободнее, если бы не поврежденные жаберные щели, которые не давали нашей рыбке покоя. Азия, наконец, научилась быстро плавать, правда какой ценой, и ещё она теперь знала вкус мурены, правда, не сама лично, а в теле акулы.
— Что делать, у меня сильно болит плечо, — жаловалась она Сантане.
— У тебя нет плеча.
— Ну, жабры, я не помню, как там у нас что называется. Похоже, я так долго не протяну.
Сантана приостановилась, что было необязательно, скат манта и так медленно плавал, и дополнительные остановки были ни к чему.
— Надо идти к врачу.
— Какому врачу, мы не в океаническом астрале.
— Рыбному врачу, точнее в рыбный медпункт.
— И как мы его найдём? — теряла терпение от боли акула.
— Держись ближе к рифам.
Коралловый риф представлял собой не только скопище разноцветных кораллов, поросших водорослями. Это было пристанище всевозможных разноцветных рыбёшек, которые сновали то туда, то сюда под течением воды. Тут жизнь кипела, как нигде.
Кишели разноцветные рыбки и паслись членистоногие крабы. Правда, с приближением Азии и Сантаны, то есть акулы и ската, все сразу попрятались. Лишь изредка торчали похожие на веера жабры створчатых моллюсков.
— Не тот риф, — грустно сказала Сантана.
— Сколько ещё плыть. Ты уверенна, что мы делаем всё правильно?
— Да, если бы я не знала, то не стала бы тебе помогать. — Сантана глянула на скептически настроенную Азию и добавила. — Не стала бы тебя мучить, таскать по рифам.
— Именно так, я вообще не понимаю, что мы ищем. — Только и успела произнести Азия, как пред их взором открылся более высокий светлый риф, вокруг которого тоже кипела жизнь. Из рифа свешивалось несколько мурен с головами, похожими на тупые валенки, но при этом хищно разынутыми пастями. Прямо над рифом крутилась одинокая бела акула и несколько рыбёшек осетрового типа, поменьше.
— Похоже, кто-то из наших, — сказала Азия, и смело на праве первенства подплыла к одинокому хищнику.
