Сколько дней она ехала, Азия не могла понять. Их начали выводить на плац, где как животных, прямо в одежде мыли холодной водой из брансбойта. У девочки от холода перекрыло дыхание. Потом их отвели в бараки, которые были просторнее клеток.
В каземате было достаточно тепло и пахло влагой.
"Высохнуть вряд ли удастся", — думала Азия, когда им разносили похлёбку. Девочка никогда бы и не подумала, что может с таким наслаждением есть такую пищу. В маленькое окошко было видно только площадь и исполинских размеров статую утюга — символ обречения, а это значит, что дела у неё хуже, чем хотелось бы думать. Азия учила в школе, что так выглядят рейдерские поселения, но и в страшном сне не могла представить, что увидит их вживую.
Символ утюга и символ пирамиды были излюбленными символами юга Альсары. У северной процветающей части Альсары был единый символ — смерч. Но рейдеры хотели иметь свой отдельный от альсарян символ, так возник утюг. Они никогда не стали бы возводить в центре поселений пирамиду, иначе могли бы сойти за простых жителей.
— Неужели они не боятся, что их здесь выследят или найдут гарнизоны, ведущие охоту на рейдеров, что всем демонстрируют свои символы, — сказала она себе. Азия так отвыкла говорить, что даже звук собственного голоса был для неё каким-то звучным.
Девочка, несмотря на внутренний страх, стремилась выглядеть как можно более несломленной, даже надменной. Конечно, после стольких дней заточения и отсутствия элементарных условий Азия не могла сиять, как на подиуме, но она всё же знала определённые секреты женской красоты.
"Зачем меня сюда привезли? Для того, чтобы сделать со мной что-то нехорошее". Азия всё ещё надеялась, что рейдеры допустили глупую ошибку, и они сейчас извинятся перед ней и отпустят на свободу. Но печальная действительность говорила об обратном, а ещё на ней, вероятно, была вина за убийство их друга. Характер рейдеров, непривыкших делать что-то просто так, говорил о худшем. Но Азия отказывалась в это верить. Как и каждый из нас всегда верит не в то, что случается.
— В конце концов, миллионы миров были стёрты с лица Вселенной, везде взошло единое Солнце мироздания и людям на тех планетах просто не стало где жить, их планеты разрушились. — Азия повторяла эту сказку сотни раз вслух. Но она не чувствовала себя более счастливой оттого, что она принадлежит к той маленькой части человечества, которой удалось спастись. Ей не становилось легче.
"Как там Эвэдэ, ведь ещё недавно у меня был свой городок, — думала девочка, — и всё было прекрасно, если бы не это недоразумение, не эта глупая катастрофа, всё бы оставалось, как есть". Азия чувствовала себя девочкой, которая, не успев толком вырасти, уехала из села от своих родителей в город, но потом об этом жалела.
— Только в отличии от этой девочки мне некуда вернуться, — Азия хотела заплакать, но у неё не получилось. Видимо, организм уже отвык плакать по мелочам. От этого стало ещё тяжелее.
Но грустить долго не пришлось. С камеру вошли двое, и всё стало проясняться. Они включили свет и один из них, тот, что криво ухмылялся, сказал:
— Вот наконец-то и ты, подстилка конкистадорская, не хочешь у нас, честных рейдеров, попросить прощения за то, что пока мы тут гниём, ты гвардейцев развлекаешь, — он был кривым и грязным, и ещё его издевательский смешок дополняли и без того гнетущую картину. Но второй был ничем не лучше.
— Простите, пожалуйста, я просто не знала… я бы никогда не хотела вас обидеть, — искренне и наивно оправдывалась Азия. — Честно, я бы вам помогла.
— Вот и помоги, — гадко засмеялся другой…
Рейдеры подошли и стали на опасно близком расстоянии.
— Сначала стань на свои прекрасные голенькие коленки, расстегни нам ширинки, и "помоги" мне, а потом "поможешь" ему, — рейдер кивнул на своего дружка. — И гляди, старайся, мы ведь не хотим никаких проблем, да, — его смех был гнилым и угрожающим.
Азия растерялась, она не знала что делать, ей было очень страшно, и она не знала, как выбраться из этой ситуации. Больше всего хотелось очутиться сейчас совсем в другом месте.
— Видишь ли, конкистадоры забирают себе самых красивых девочек, а чем мы хуже…
