Фокдан дернул его за руку.
— Что ты улыбаешься? Очнись! Если Ракли сейчас тебя увидит, он решит, что ты совершенно сбрендил, и не будет нас даже слушать.
— Будет, — сказал Хейзит уверенно, скрывая, однако, охватившую его радость от неожиданного открытия, которое нельзя было назвать иначе как «внезапным озарением». — Только вас, а не меня. Так что лучше я постою и помолчу.
«Внезапное озарение» относилось к тем вещам, о которых любили упоминать проповедники того или иного культа. Герой оказывался лицом к лицу с войском неприятеля, в решающий миг его посещало озарение, и он обрушивался на врага с удесятеренной силой, громя превосходящие его по численности ряды шеважа и обращая их в позорное бегство. Проповедники описывали это ощущение как «знание победы». Не было у вабонов героя, хотя бы раз не испытавшего его. Вот и Хейзиту теперь мерещилось, что он безошибочно знает ответ на тот самый важный вопрос, которым никогда прежде даже не задавался.
Их провели по сумрачной галерее, занавешенной пыльными коврами и скупо освещенной через узкие прорези в стенах под высоким потолком. Торчавшие из стен факелы были погашены.
Из галереи вело четыре двери, за которыми, как догадался Хейзит, находятся опочивальни для гостей, для хозяев, для прислуги и тронная зала для приемов и советов.
Олак подвел спутников к дальней двери, которая оказалась приоткрыта, и постучал. Ему не ответили. Заглянув внутрь, он поманил их пальцем, открыл дверь и вошел…
