Этим же проектом упорядочили очерёдность строительства и сроки перекрытия верхних плотин. График такого перекрытия строго увязали с графиками гидрооттайки и вскрышных работ.
Эти графики подтвердили, что одна плотина для верхнего водоёма просто-напросто лишняя! Освобождалась бульдозерная техника, что позволило открыть новый участок добычи песков на обогащённых отвалах третьей фабрики. Прииск в зимнее время начал там добычу дополнительных песков, отправлять их на Фабрику и получать дополнительно алмазы. И, как вскоре выяснилось – в немалом количестве.
Кроме того, ритмичней, без спешки велась Гидрооттайка. Не надо стало торопиться, спешить переставлять «поинты» из-за необходимости перекрывать плотину, долина которой быстро наполнялась водой и тем самым «торопила» Гидрооттайку. А это – качество оттайки грунта, а значит и спокойная работа драги летом.
Отдел дражных разработок института «Якутнипроалмаз» полностью поддержал Краснопёрова во всех предложенных схемах. А вскоре они, Краснопёров с дражным отделом, вплотную занялись левым увалом реки Ирелях.
Дело в том, что институтом был разработан проект отработки этого увала раздельным способом. Схема простая – делается вскрыша песков, затем эти пески автомобильным транспортом вывозится на Обогатительную фабрику.
При первом же рассмотрении, Краснопёров предложил Подузову, заместителю Генерального директора по производству, отработать этот увал драгой. Он выписал все возражения института против драги и по каждому пункту сделал свои расчёты. В дражном отделе Института эти расчёты проверили и поддержали Краснопёрова. Подузов собрал всех проектантов у себя в кабинете, подробно рассмотрел все пункты доказательств и предложил подготовить материал к техсовету, на котором будет рассматриваться предложенный институтом проект раздельной отработки увала.
К техсовету разработчики не успели подготовить материал.
А выступать с голым предложением, без предпроектных проработок, Краснопёров посчитал недостойным. И потому, на техсовете он высказал своё мнение только по схеме предложенного институтом проекта.
– Ты почему же ничего не сказал о дражном варианте? – Обижено высказал Краснопёрову Подузов после совещания. – Я уже всем объявил, что у тебя будет своё предложение, а ты вдруг промолчал.
– Сергей Борисович. Ну как можно было выходить на Техсовет с неподготовленным предложением? Я сказал, что предложенная схема работоспособна. Но не единственная! Над этим увалом ещё надо поработать. Как проектировщикам, так и производственникам. А вообще, Сергей Борисович, нужен нам сегодня этот увал? До него ещё жить да жить. Успеем мы ещё его доработать!
– Но Техсовет же утвердил схему раздельной разработки!
– Ну и что. Придёт время, мы с тобой сделаем ценное рационализаторское предложение, выиграем процесс и получим миллионную премию!
– Тебе бы всё забавляться. А мне, представь, совсем не до шуток. Надо или утверждать принятый проект, или отдавать его на доработку.
– А ты положи его в «долгий ящик». Не торопись. Это я тебе говорю уже серьёзно. Дражный это увал. И придёт время, прииск закажет Институту именно проект дражной разработки этого увала. Но время это, на мой взгляд, еще очень-очень не скорое.
19-го сентября утром из приёмной Рудакова Краснопёрову позвонили.
Завтра, 20 сентября, Вы Георгий Александрович, приглашаетесь на совещание по строительству подземного рудника «Интернациональный». В 16 часов.
– Господи. Вот не повезло.
– А что такое?
– Да у меня завтра день рождения. Я уже и гостей пригласил.
– Успеете. Я не думаю, что совещание так затянется, успеете вы к гостям.
– Ну, что делать. Совещание, так совещание.
Через час снова звонок из приёмной.
– Георгий Александрович. Рудаков перенёс совещание на 22 сентября. На то же время – 16 часов.
– А что случилось.
– Так именно из-за вашего дня рождения! Пусть, говорит, отпразднует.
Георгию исполнилось сорок пять лет. Это много. Это уже очень много!
