— Ты что, сбрендил? — Роттерн с недоумением посмотрел на коменданта.
Между союзниками всегда были трения, но финны хорошо знали свое место. Рейхсканцелярия недвусмысленно дала понять финскому кабинету, что страна может превратиться из союзницы великого рейха в то же, что и соседняя Норвегия. Во избежание прямой и открытой оккупации Финляндия была вынуждена тянуть союзническую лямку в войне с русскими. И хотя первую скрипку играла дислоцированная в Финляндии 20-я армия вермахта, немалую часть группировки «Карелия» составляли именно финские войска.
— Немедленно дай телефон, недоумок, мне нужно связаться с моим командованием…
Комендант даже не пошевелился в ответ на тираду. Как будто представитель армии сателлита утратил всякое понятие о субординации в отношениях между союзниками.
— Ты что, олух, плохо понимаешь по-немецки? — Роттерн перешел на родной язык коменданта.
Спутник обер-лейтенанта не успевал дивиться языковым способностям своего товарища. Вилли неплохо знал финский, мог свободно объясняться по-шведски и по-английски и в совершенстве говорил по-русски. Свои навыки полиглота товарищ объяснял учебой на лингвистическом факультете берлинского университета и тем, что его родители — выходцы из немецкого Поволжья.
На этот раз лейтенант нехорошо улыбнулся, по лицу побежали желваки. Финскому коменданту еще с начала войны не нравилось, что союзники ведут себя в Суоми как дома или как в оккупированной Франции. Ну а уж сейчас, после разрыва, эти вояки и подавно не смеют держать себя с ним подобным образом. Больше незачем церемониться с бывшими союзниками. Тем паче что перед лейтенантом стояла парочка оборванных бродяг, вероятно, лишь выдающих себя за офицеров, а на самом деле — дезертиров в чинах не выше ефрейтора. В немецких эмблемах лейтенант разбирался слабо. Судя по всему, один из арестованных принадлежал к военным инженерам, а второго комендант принял за пехотинца. Этот был уж чересчур нахален и нуждался в уроке хороших манер. У лейтенанта взыграло чувство национального самосознания. Его страна — это вам не какое-нибудь гауляйтерство. Она сама решает, с кем воевать и с кем мириться. Кстати, русских в прошлой войне она довольно крепко била, не то что немцы в нынешней. Ну держитесь, потомки нибелунгов! Лучезарно улыбаясь, он расстегнул кобуру и вытащил допотопный наган.
— Господа, вы забыли об одной малости — вы не у себя дома. Вы в Суоми. И за оскорбление представителя власти… — Дуло ходило из стороны в сторону. Как и всякий офицер из малопривычных к оружию резервистов, комендант в этот момент считал, что выглядит очень воинственно. Стрелять лейтенант не хотел, грозный вид предназначался в основном для подчиненного. Комендант был уверен, что этим же вечером солдат расскажет за кружкой пива, как его начальник приструнил наглых тевтонов. А через день о подвиге прознает весь городок.
Пока финн упивался своим величием, ветеран зимней кампании Роттерн думал лишь о том, как бы половчее разоружить коменданта и его подручного, пока они кого-нибудь не застрелили ненароком. Пожалуй, не стоило их так нервировать, ну да теперь поздно извинения просить. Надо лишь отвесить хозяевам по паре не слишком крепких оплеух и добраться до телефона, а там ребята из штаба 20-й армии быстро уладят дипломатические трения.
Хотя сообщение о выходе Финляндии из войны застигло Роттерна и его товарища врасплох. Получается, за время их скитаний по тундре в мире кое-что изменилось. Самое разумное сейчас — спокойно все обдумать и решить, как действовать дальше. Но пляшущий под носом ствол отвлекал и раздражал обер-лейтенанта. Он оглянулся через плечо — новобранец, недавно мобилизованный крестьянский парень, взял винтовку наперевес, чтобы оказать коменданту огневую поддержку. Лейтенант и его подчиненный корчили из себя бывалых вояк. Можно было бы посмеяться над этим, но Роттерн не испытывал ничего, кроме досады. Обладая такой важной информацией, он и теперь зависит от каких-то глупых обстоятельств. Это несправедливо. Почему он должен тратить драгоценное время на пустяки из-за непомерного гонора какого-то финского полувоенного чиновника?!
