Левое крыло Нового замка, террасами спускавшееся к морю и окруженное пышным садом, принадлежало дочери Фердруго – очаровательной особе неполных двадцати годов от роду и единственной наследнице кордавской короны (если не считать другим претендентом младшего брата короля). Впрочем, ветреной и беззаботной Чабелу мог назвать только человек не знающий ее близко.
Вот уже третий год принцесса вела тихую, но упорную войну с многочисленными претендентами на ее руку и маячившую в отдалении корону Зингары. Дочка старого короля, упорно державшегося на троне уже третий десяток лет и без колебаний уничтожавшего всякого, кто пытался столкнуть его с трона, выросла достойным отпрыском своего папеньки и пока никто из домогавшихся руки принцессы дворян не мог уверенно сказать, что может рассчитывать на какое-то преимущество в ее сердце…
Даже к такой ужасной мысли, как брак с варваром-северянином, Чабела подошла весьма разумно – так у нее появлялась уверенность, что на следующий день после смерти короля и ее собственной коронации, Зингара не будет захвачена только и ждущими этого Аргосом или Аквилонией. Свои соображения она однажды выложила изрядно повеселившемуся Конану, глядя на него честными глазами простодушной девочки. Отсмеявшись, киммериец предложил ей:
– Послушай, Чабела, когда станешь королевой, отыщи меня, и я с удовольствием стану у тебя… ну, скажем, командующим армией. Я даже согласен на маленькое жалование.
– Если бы вы, капитан, были моим мужем, казне это обошлось бы бесплатно, – с сожалением сказала Чабела. – Но чего нет, того нет… Что в этом такого смешного, а? Разве вам каждый день предлагают по короне? Отец вам многим обязан, он, конечно, будет метать громы и молнии, но я его уговорю. Неужели вам до сих пор не надоело носиться по всему миру и сражаться? Конечно, я женщина, мне этого не понять, но…
Принцесса умела добиваться своего, и в том, что на сей раз у нее ничего не получилось, ее вины не было. Но хорошие отношения между наследницей короны и корсарским капитаном сохранились, и теперь Конан рассчитывал, что Чабела расскажет ему кое-что интересное и способное пролить свет на насквозь непонятную историю случившуюся минувшим вечером.
Из пустовавшей комнаты киммериец и позабывший закрыть рот и завороженно глазеющий по сторонам Крысенок выбрались в длинный коридор, увешанный гобеленами, почти сразу же наткнувшись на дремавшую в кресле с высокой спинкой девушку – служанку или камеристку.
– Вот она-то нам и нужна, – прошептал Конан. – Пусть потрудится и сходит за Чабелой.
Наверное, из всех пробуждений у бедной служанки это выдалось наихудшим, и если бы северянин вовремя не зажал ей рот ладонью, то визгу бы было на всю Кордаву. Убедившись, что страшный и неизвестно откуда взявшийся чужеземец кричать ей все равно не даст, но и вреда вроде причинять не собирается, девушка перестала вырываться и прислушалась к тому, что ей говорили:
– Ты знаешь, где Чабела?
Служанка истово закивала.
– Кричать будешь?
Темноволосая головка отрицательно замоталась из стороны во сторону, а на личике девушки появилось выражение, показывающее, что без позволения она не издаст ни единого звука.
– Ладно, – кивнул варвар, а отпущенная служанка облегченно вздохнула и на всякий случай попятилась. – Иди, разыщи светлую госпожу и скажи, что… Что пришел один человек, которого она знает по Безымянному острову. Запомнила?
– П-по Безымянному о-острову… – чуть слышно пролепетала девушка. – Мне можно идти, ваша милость?
– Бегом! И не вздумай позвать стражу – Чабела тебя в порошок сотрет.
Служанка подхватила зашуршавшие юбки и торопливо побежала по коридору, даже не решившись оглянуться. Великий Митра, что за знакомые у принцессы? Может, все-таки лучше сначала сбегать к начальнику охраны дворца? Нет, страшно, пусть ее высочество сама разбирается со своими гостями… Кстати, незнакомцев было двое или показалось?
– А мы подождем, – Конан хозяйским жестом распахнул двустворчатые двери красного дерева с золотыми украшениями и ручками в виде орлиных лап. Вайд с ужасом посмотрел на вошедшего в комнату и удобно расположившегося в кресле капитана – сама мысль о том, чтобы зайти в такую комнату, а уж тем более – жить там, представлялась ему кощунством. С равным успехом можно, наверно, поселиться в храме Митры… Интересно, сколько бы дали на Морском Рынке хотя бы вон за ту пару серебряных подсвечников?
