Купец про извозчика ничего не сказал, он молчал.
Алексеев затушил окурок в пепельнице.
— Кроме того, вы в прошлом на бойне работали, с ножом обращаться умеете. Ну и последний аргумент — платок, в коем украшения были завязаны. Во-первых, он ваш, во всяком случае на нем ваши инициалы, я думаю, прачка и горничная платок опознают. Ну а во-вторых, — чиновник достал из кармана платок, — видите? В углу платка имеется прекрасный оттиск пальца. Я думаю, что этот след оставлен вами. Вам известна такая наука — дактилоскопия?
Купец помотал головой.
— Научно доказано, что у каждого человека свои, неповторимые отпечатки пальцев и нет в свете двух людей с одинаковыми отпечатками. Не доводилось читать в «Журнале министерства юстиции»? Нет? Эта наука широко применяется за границей для установления преступников, а с этого года и у нас, тюремное ведомство в прошлом декабре издало соответствующий циркуляр. Ну-с, будем сознаваться?
Купец истово закивал головой.
* * *
— Все старо как мир. Муж узнал об измене жены, устроил скандал и зарезал. Чтобы имитировать ограбление, забрал ее драгоценности, которые выкинул в выгребную яму в соседнем доме. Переночевал на постоялом дворе, вернулся и разыграл безутешного вдовца. Сказал, что был в Выборге, потому что у него там друг детства, который подтвердил бы инобытие Баймакова под любой присягой. Если бы не метель да не находка кухарки титулярного советника Табаричева, все бы у него сложилось. Ну ничего, теперь не отвертится — при свидетелях все рассказал, да еще показал, как женушку резал. А вы молодец, Тараканов! — Алексеев открыл портсигар. — Послушайте, нет ли у вас папироски? Мои все вышли.
— Есть, ваше высокоблагородие, только будете ли вы мои? У меня простенькие, пять копеек за два десятка.
— А я такие и курю!
Сыщики закурили.
— Вы, голубчик, не переживайте, в рапорте я про ваше участие в этом раскрытии всю правду напишу. Глядишь, получим чего-нибудь вкусненького к Новому году.
— Да мне уже Филиппов обещал за другое дело… Скажите, а вы про эту науку, дак… дык… ну, которая про оттиски пальцев, правду говорили или так, на пушку купца брали?
— Ну разумеется, правду! Почитайте «Журнал министерства юстиции» за минувший сентябрь, там великолепная статейка есть. Да и Трегубов наш известный недавно про это печатал, вот только где не упомню. Только вот применяет их пока одно лишь Тюремное ведомство для регистрации преступного элемента вместо антропометрии. В суде, к сожалению, это не пройдет.
В это время со стороны собора Андрея Первозванного донесся перезвон колоколов, который немедленно подхватили другие церкви.
— Батюшки! — воскликнул чиновник. — К поздней всенощной звонят, одиннадцать! Ох и попадет мне от супруги! Тараканов, а ну найдите мне извозчика!
* * *
Осип Григорьевич вошел в прихожую без пяти двенадцать и посмотрел на дверь своей комнаты — щель между дверным полотном и полом была темна. Из кухни вышла прислуга:
— Вернулись? Ой не дает вам начальство отдохнуть, никак не дает! А я все исполнила: гуся изжарила, окорок сварила, ёлку нарядила. И это, Осип Григорьевич, находка у меня!
— Какая находка? — спросил Тараканов без всякого интереса.
— Я, когда гуся потрошила, знаете, что у него в зобу обнаружила?
— Кольцо с бриллиантами? — сыскному надзирателю сделалось плохо.
— Шутить изволите, хорошо бы, да такое только в сказках бывает. Я у него вот что нашла, — кухарка достала из кармана фартука гривенник, — раз гусь ваш, то и денежка ваша.
— Оставь себе, Дарья, на Рождество.
— Вот спасибо так спасибо! Ой, чего же это мы все разговариваем? Вас же барышня дожидается! — Кухарка посмотрела на комнату Тараканова. — Ой! Свет не горит, видать уснула, умаявшись. Мы же с ней вместе гуся жарили, а ёлку она вообще, можно сказать, одна наряжала.
Осип Григорьевич улыбнулся, зажал в кулаке коробку с колечком и направился в комнату.
