Я коснулся настройки. По панели забегали огоньки, переключая режимы. Я откинулся на спинку кресла, незаметно наблюдая за Амадеем.
Первые звуки музыкальных синтезаторов рассекли пространство комнаты. Веки Амадея затрепетали, а рот напряженно приоткрылся.
Эффект "ветра" сменился звучным щелчком. Тончайшие переливы и... мощная ритмичная музыка, подкрепленная феерическим набором электронных ударников, вихрем ворвалась в нас.
Воздух взорвался десятками сверхбыстрых аккордов, которые оттеняли множество звуков, не имеющих, пожалуй, названия в обычном языке. Но это было только начало. Через несколько мгновений вступила главная, классическая тема.
-- Бах !., -- скорее почувствовал, нежели услышал я голос молодого гения.
Да, это был великий предшественник, его, Амадея.
Несколько известных мотивов переплелись и, в конце концов, остался лишь один ... Нежные звуки женского хора чудесным образом гармонировали с инструментами, рожденные компьютером, придавая всему сверхъестественную окраску.
Моцарт, напряженный, как струна, с порозовевшим лицом слушал, нет, внимал музыке, струящейся, а временами просто выплескивающейся из двух небольших акустик-систем "Cинтезеса". На его лице сияла солнечная улыбка...
У меня пронеслась мысль что этот человек просто живет музыкой, отдаваясь ей без остатка. Я увидел это, когда мы встретились еще впервые. Сейчас я вновь убедился в этом.
-- Счастливый человек, -- мелькнула у меня мысль.
Пожалуй, это было так.
Когда началась "Звездная симфония номер 40", Амадей встал и прошел к окну. Хрустальный звон разнесся в воздухе и Моцарт закрыл глаза беззвучно улыбаясь. Его пальцы делали быстрые движения, отбивая ритм.
Мелодия, пережившая несколько веков, а может и тысячелетий предстала сейчас в ином блеске. Космические эффекты, множественное эхо, скоростные удары, в том числе и сердца -- компьютеры показали феерическую музыку и сделали все что смогли.
Это было фантастично !
Правда, что компьютеры без воображения человека ? Я не мог отделаться от мысли, что все-таки основная красота заключалась в одном -- Мелодии, сочиненной Моцартом. Что все остальное без этого невысокого, хрупкого юноши-мужчины со светлыми волосами и бледным лицом ?..
Сейчас он был счастлив, как ребенок, наслаждающийся чем-то волшебным. Я был рад этому и не преувеличивал на свой счет. Таких как я на свете миллионы (впрочем, я, конечно, по своему достаточно уникален). Мне удалось хоть чем-то отплатить этому человеку из прошлого. Сознание этого факта приятно согревало мое грешное "эго"...
Диск окончился и "Синтезес" затих в ожидании следующих приказов.
-- Это непередаваемо, истинный бог ! -- сказал Амадей, погруженный отчасти в свои мысли.
Я бесшумно поставил новый, последний диск. Моцарт повернулся лицом к окну и застыл в ожидании.
В самом конце он перевел взгляд на компакт-плейер и в момент, когда последние звуки растворились в вечерней, нет, уже ночной тишине, Амадей медленно подошел к устройству и вытащил диск, переливающийся радугой в неровном свете газовых фонарей.
Посмотрев несколько секунд на него, он протянул его мне.
-- Спасибо, Лэндо, -- произнес он усмехнувшись.
-- Ничего особенного, Амадей, -- с улыбкой взял я диск и пожал его протянутую руку.
13. Столкновение в ночи
Если требуется добиться
максимальной эффективности,
надо пользоваться своей силой
открыто и честно.
Дарт Вейдер
Луна тысячу лет лила на Землю свое жидкое серебро. Тем же она занималась и сейчас, когда я подъехал к "Гордому петуху". Людей на улицах было мало. Случайно глянув на свое окно, я с удивлением заметил бледные тени. Кто-то с фонарем явно занимался обыском моей комнаты.
Мне это очень не понравилось, но это было не главное. Возник животрепещущий вопрос -- куда бы, от греха подальше, спрятать систему ?
Расплатившись с кучером, я постоял у входа, размышляя над новой проблемой. Потом мне пришла в голову хорошая мысль.
Сходив за Астором, я резво вскочил на него и прикрепил мешок к седлу. Прийдется делать обратный путь к самому безопасному местечку в этом времени. Лучше, чем в Конфетке, "Синтезес" вряд ли сохранится.
