Мужик не слышал. Отбросив сигарету, косыми торопливыми ударами врубился в податливый ствол. Морщась от боли в ладони, перекладывал топорик в другую руку и снова озлобленно рубил. Вздрагивали от ударов ветви, сыпались щепки. Мужик забежал с подветренной стороны, подпрыгнул и повис на ветках. Послышался треск, будто кости ломались. Береза кренилась все быстрее и вдруг рухнула, взметнув торфяную пыль.
Мужик облегченно вздохнул, засунул топорик за ремень. Стер с лица горький пот, впрягся в ствол Березы и поволок к дороге, где рубили ветки и вязали большие веники другие мужики и бабы…
- Да-а-а, - сказал Галин. - Картинка, что и говорить, жутковатая.
- Так это когда было!
- Как видишь, память осталась. Ты же выступал за сохранение генетического фонда. С Багратом чуть не подрался… Или понятие генофонда на деревья не распространяется?
- Ерунду говоришь! Фауна и флора находятся под защитой. Никто не имеет права срубить дерево или погубить пичужку. Да это и в голову не придет. Вся Земля - заповедник!
- Не впадай в идеализм. И теперь находятся индивиды, которые рассуждают примерно так: «Проблема охраны природы? Хм… Есть такая проблема. Никто не говорит, что проблемы нет. Только у природы свои проблемы, а у нас свои».
- За подобные рассуждения человечество уже поплатилось. Пустыни, загаженные реки и озера, отравленный воздух… На своей шкуре испытали. Дураков больше нет!
- Вот как? - язвительно спросил Галин. - А ты?
- Не понял…
- Ты Киана для чего породил? Сюда зачем прилетел?
- Венеру готовим для заселения. Что в этом плохого?
- А у «ос» спросил? Они же без углекислого газа погибнут в планетарном масштабе!
- Елки-палки! - Ломов выпучил глаза. - На самом деле… Но я же не знал…
- Теперь знаешь!
- Да-а-а… Венеру надо объявлять заповедником. Зря мы сюда летели.
- Почему зря? Генная память и алмазы - результат более чем утешительный. Работай и работай.
Ломов тупо молчал.
- Кстати, статус Киана надо пересматривать. Теперь он не разведчик, а полноправный житель Венеры. Высокая договаривающаяся сторона! Если, конечно, ты договоришься…
Ломов покопался в банках с соками. Чертыхнулся. Прошел к блоку контейнеров, достал канистру с водой. Выпил подряд два стакана. Галин рассеянно крошил лепешку. Вскользь заметил:
- Имей в виду, я на стороне Киана.
- Ладно, попробую, - решился Ломов. - Киан, дополнительная информация усвоена.
- Слушаю.
- Ты никогда не будешь срублен или уничтожен каким-либо другим способом. Живи, пока хочешь. За выращенные кристаллы можешь требовать любой товар.
- Я автономен. Хочу размножаться.
Брови Ломова поползли вверх и едва не коснулись отросшей на голове щетины. Он с трудом взял себя в руки.
- Ты способен производить себе подобных?
- Я способен.
- Так на здоровье! Живи и размножайся, никто не мешает.
- Гарантии.
К этому требованию Ломов был готов. Уверенно сказал:
- Понятия отца и сына тебе известны. Отец кровно заинтересован в благополучии сына. Ты мой сын. Я не могу убить тебя.
Опять словно пробки из бутылок захлопали.
- Информация ложная.
- Киан, опомнись! Человек не может лгать!
- Имею противоположную информацию. Тарас Бульба убил своего сына Андрия.
Галин зашелся мелким смехом, показал большой палец. Сердито глянув на него, Ломов возразил:
- Киан, это было давно. В эпоху, когда неразумные люди рубили деревья. И потом это же художественная литература!
- Вопрос. Художественная литература дает ложную информацию?
- Нет, но… - Ломов застыл, осененный внезапной идеей. Глаза его засверкали. - Киан, прошу принять и усвоить единственно достоверную информацию:
Я б монумент воздвиг
тем, кто в душе сберег
осенний звон осин
и золото берез,
кто вырастил сады великой красоты,
кто рассадил тенистые сады,
кто бирюзу бездонной выси
и чистоту озер хранит.
Их имена на мраморе бы высек
и врезал бы в гранит!
Надо отдать должное, Ломов читал прекрасно. Голос звенел от волнения, взмахи руки словно высекали рифмы. Он знал, что Киан не воспринимает эмоции, но по-иному читать не мог.
Пусть всякий выручит птенца,
на землю сброшенного ветром,
пускай рассадит деревца,
чтобы на каждой ветке
в сладкой муке
схваток
