- А ты почем знаешь? - Ломоносов нахмурился. - Кто таков?
- Меня зовут Галим Галин. Я планетолог, исследователь планет, значит.
- Образ у тебя скуластый… Татарин, что ли?
- Татарин и есть.
Неожиданно для самого себя Галин перекрестился.
Ломоносов покривил губы в усмешке.
- И как же ты планеты исследуешь?
- Ну… летаю на них. Камни собираю, изучаю.
- На чем летаешь? На палочке верхом?
- Корабли построили, Михаил Васильевич. Планетолеты называются. Мы же ваши потомки, после вас двести пятьдесят лет минуло.
- Это как же?
- Представьте, что время - это бесконечная дорога, по которой идут люди. Кто-то впереди, кто-то сзади. Другими словами, кто-то сегодня, а кто-то вчера. Я пришел к вам из завтра.
Ломоносов впился в Галина взглядом голубых глаз. Долго молчал, мучительно морща переносицу. Спросил шепотом:
- Из завтра?.. Тогда скажи: сколь много мне жить осталось?
- Что вы, Михаил Васильевич! Вы бессмертны! Наши дети изучают закон Ломоносова, смотрят в ночезрительную трубу и телескоп вашей системы. Горы на Венере по вашим словам названы…
Глаза больного профессора потеплели.
- Стало быть, помнят потомки?.. Ну спасибо тебе, господин Галин, утешил. А то бьюсь, бьюсь, как белуга о сеть. Помощников знатных не хватает, кругом немчура… Вот скажи…
- Гал! - донеслось из-за высокого забора. - Гал! Что с тобой?
- Тебя, что ль, кличут?
- Это Ломов, мой спутник. Наверное, что-то случилось.
- Пойди, больно голос жалобный.
Галин торопливо побежал к забору. Остановился.
- Михайло Васильич, вы и вправду «Илиаду» читали?
- Читал. - Ломоносов улыбнулся. - Гомера и Марциала весьма высоко ставлю. Еще приходи, веселый господин Галин!
- Приду!
- Гал! - кричал Ломов. - Гал, тревога! Вокруг тебя «осы». Гал, почему молчишь?
- Сейчас, сейчас. - Галин перемахнул через забор, огляделся. У него саднило щеку, из носа текла кровь. Обзорный экран был пуст, Ломова не видно. - Миша, ты где?
- Гал! - отчаянно закричал Ломов. - Включай ультразвук!
Галин, не думая, ударил ладонью по выступающей красной кнопке. От торжествующего вопля Ломова едва не заложило уши.
- Ага-а-а! Как рукой смело!.. Разлетелись, голубчики!.. Крой их дальше!.. Не нра-а-авится?
Гал поморщился. Ему никак не удавалось вставить хоть одно слово. Похоже, Ломов был на грани истерики.
- Тихо! - гаркнул Галин прямо в микрофон. Ломов, оглушенный акустическим ударом, смолк. Галин ласково продолжал: - Миша, успокойся, Миша, возьми себя в руки, Миша…
- Что ж ты молчал? - Ломов едва не всхлипывал. - Зову, зову, а ты молчишь…
- Ударился головой, слегка оглушило.
- Слегка?! Ты не откликался почти полчаса…
- Ну, успокойся и расскажи.
- От перегрузки у меня удлинились надруки. - Ломов со всхлипом втянул воздух. - Ты был выше, потом мы поменялись местами… Тебя закрывал шар. Откуда ни возьмись «осы». Кружат надо мной. Ударил ультразвуком. Их отнесло в твою сторону. Вижу: облетели шар, сели. Кричу не переставая. Они уже образовали кружок… Наконец ты отозвался… - Ломов захлебнулся мелким смехом. - Понимаешь… Хи-хи-хи… Их как метлой смело!.. Даже чешуя встопорщилась… Аха-ха-ха… Я видел их удивленные рожи!.. Охо-хо-хо…
Ломов булькал и клокотал, как кипящий чайник. Галин молчал. Он чувствовал, что лицо расплылось в идиотской ухмылке. Тело словно ватой набито.
- Послушай, - сказал вдруг Ломов нормальным голосом. - А ведь ультразвук действует на «ос». Я был прав.
- Ты молодец.
- Это Галилей молодец. И ты тоже. Не пойму, ты такой реалист - и поверил в сон. Не ожидал… Скажи честно: почему ты взял ультразвуковые генераторы?
- Ну… - Галин замялся. - Во-первых, чтобы ободрить тебя, я взял бы и черта на поводке…
- А во-вторых?
- Я сам видел сон, - сказал Галин.
