* * *
Миссис Корвин — я имею в виду старшую миссис Корвин — вышла прогуляться, сообщила по телефону её экономка и обещала передать, что мне нужно срочно с ней поговорить.
Через час Эвелина Корвин перезвонила.
— Вы что-то обнаружили? — с нетерпением спросила она.
— Боюсь, что нет. Пока, во всяком случае. Но я тут сообразила, что в пятницу забыла спросить у вас ещё два телефончика.
— А-а. — Она заметно сникла. Но уже в следующий миг деловито предложила: — Итак, чьи телефоны вас интересуют?
— Педиатра и пульмонолога, которые наблюдали Кэтрин.
Эвелина без разговоров продиктовала мне оба номера, и я пообещала вскоре с ней связаться.
* * *
Доктор Мадзелли, педиатр Кэтрин, сказал, что сможет уделить мне несколько минут, если я подъеду к нему в клинику к одиннадцати сорока пяти. Я покосилась на часы: одиннадцать двадцать, — после чего заверила доктора, что успею. в чём сама о-очень сильно сомневалась.
Мухой, за четыре минутки, я слетала в уборную и обратно и, на ходу натягивая пальто, метнулась к двери офиса — пробежка заняла не больше трёх минут. После чего пять минут мерила холл шагами в ожидании лифта. А когда наконец спустилась вниз, ещё пять минут судорожно ловила такси — и в итоге поймала, на беду с водителем, который не любил быстрой езды (второго такого на Манхэттене, наверное, не сыскать). Нетрудно догадаться, что в клинику я прибыла аккурат вовремя, чтобы рассыпаться в извинениях перед секретаршей.
— Доктор ждал вас в одиннадцать сорок пять, миссис Шапиро, — оборвала меня костлявая блондинка с огромным бюстом. Я пустилась было в объяснения насчёт лифта и такси (уборную упомянуть как-то постеснялась), но Большой Бюст не дала мне и трёх слов сказать: — Сейчас доктор занят с пациентом. Он постарается вас принять перед следующим больным, но, разумеется, никаких гарантий. Видите ли, он очень занятой человек.
— Миссис Корвин, бабушка Кэтрин Корвин, считает необходимым, чтобы я поговорила с доктором именно сегодня, — авторитетно заявила я (соврала, ясное дело). — А у меня весь день очень плотно расписан. — Ещё одна ложь, чтобы составить компанию первой.
На секретаршу это не произвело впечатления.
— Я уверена, что доктор постарается. А пока что, будьте любезны, присядьте вон там, хорошо? — Кивком крашеной блондинистой головки Большой Бюст указала на смежное помещение и с натужной улыбкой спровадила меня.
В жизни не бывала в приёмной педиатра, во всяком случае не в этом веке. Так что меня впечатлили старания доктора Мадзелли развеселить своих маленьких пациентов. На бледно-жёлтых стенах красовались изображения животных, стилизованные под людей: нагловатая леди-утка в ярко-оранжевом платье, на высоченных шпильках и в вызывающей красно-зелёно-золотистой шляпке. В руках утка держала огромный фирменный пакет универмага «Блумингдейл», набитый покупками. Ещё там был удалой серый волк в белом цилиндре и белом же смокинге, подпоясанный широким лиловым кушаком. Изогнувшись в поклоне, волк вручал букет фиалок рыжей лисичке. Лисица щеголяла в расшитом блёстками бальном платье ослепительно-алого цвета. Рыжую морду венчала бриллиантовая тиара. Столь же незабываемо были наряжены жираф, кенгуру, крокодил и ещё какой-то зверь — явный плод творческой фантазии художника.
Но одними стенами веселье не ограничивалось. Обстановку приёмной составляли лилипутские креслица, конь-качалка и манеж, заваленный книжками и игрушками. Короче говоря, комната эта из кожи вон лезла, лишь бы заставить бедных деток позабыть, что они пришли сюда, дабы их кололи иголками, простукивали молоточками и запихивали в горло отвратительные палочки. И наверняка в некоторых случаях тактика срабатывала — по большей части с самыми маленькими пациентами и с обладателями плачевных коэффициентов умственного развития.
Итак, я устроилась на диванчике, обитом коричневым дерматином. Кроме меня в приёмной — в дальнем её углу, возле манежа, где забавлялся погремушками младенец, — сидела молодая женщина довольно невзрачной внешности. Она была настолько поглощена чтением любовного романа в бумажной обложке, что едва глянула в мою сторону, когда я вошла. Я взяла один из журналов, что лежали на столике рядом. Затем вернула его на место и взяла другой. Потом ещё один. В конце концов до меня дошло, что здешняя подборка ограничивается публикациями типа «Сегодняшняя мама», «Сегодняшние дети» и «Сегодняшние младенцы». Так-с, надо заняться чем-нибудь дельным. Достав из сумки заветный блокнот, я принялась изучать свои записи. И едва перешла ко второму параграфу, как услышала душераздирающий вой.
