Каждый жил своей жизнью, не отдавая себе отчета в том, насколько эта жизнь самостоятельна и не зависит от других. Каждый заботился только о себе, предполагая, что именно в этом и заключается вся цель существования. Одни – в больших квартирах с евроремонтом, другие – в глухих ячейках с малым количеством света и воздуха, но с теми же правами на жизнь.
В съемной квартире Абзаца так шумно, что на кухне, которая выходит на шоссе (а комната более-менее тихая выходит во двор в торце дома), было невозможно разговаривать по телефону – с открытой форточкой совсем ничего не слышно. Да и не было ему с кем разговаривать по телефону. Загазованность сильная, трамвайные звонки и сигнализация, гудки автомашин с раннего утра. Через дорогу в двух шагах рынок – все продукты и тряпье, ширпотреб, хозяйственные всякие дела. Многие приезжали на наземном транспорте на рынок и потом с кучей авосек на ватных ногах тащились обратно. Очень удобно расположена квартира для взрослого одинокого мужчины без машины.
До 11 ночи всегда продавали свежие цветы в павильоне зимой и просто под тентом на улице. «Мертвые, срезанные цветы у подъезда, где живет киллер», – иногда думал Шкабров.
Усилием воли он оторвался от окна и поплелся в душ. Сейчас главное было не потерять равновесие и не упасть. Его ждало возвращение в профессию. А проводником в профессию должен стать Паша, который уже курил возле подъезда, нервно посматривая на часы.
— Я уже жду тебя 15 минут, – вместо приветствия произнес Паша. – Ты опаздываешь.
— А я думал, что опоздаешь ты, – ответил Абзац абсолютно спокойно.
— Почему?
— Думал, что ты застрянешь в пробке.
— Не нервничай, – сказал Паша. – Я-то могу подождать, мне это ничего не стоит, но ведь нас уже ждут. А это такие люди, которые не любят, когда опаздывают.
Паша говорил быстро и торопливо, так что Абзац даже заморгал и поморщился. В сознании всплыло давно забытое неприятное слово «чмо» – как удар половой тряпкой. И откуда это? Так, навеяло.
— Я не нервничаю, – фыркнул Абзац, – поехали. Где твоя машина?
— Вот, разуй глаза! – Паша указал на замерший у обочины «Вольво» цвета «металлик». – Едем.
Паша сел за руль и захлопнул дверцу, он уверенно вел «Вольво» в потоке машин, у него это получалось легко и непринужденно.
Паша не считал, что он «чмо», ему даже в голову такое прийти не могло. Он был в свое время весьма успешным журналистом, а любимцем женщин и детей он оставался всегда. Паша был просто обречен на всеобщую любовь, он знал об этом, и это ему нравилось. Так классно быть в центре внимания, пользоваться природным обаянием – кому не хочется.
Паша умел использовать свою коммуникабельность с умом, поэтому перед ним раскрывались многие двери, а среди этих открытых дверей были и те, которые вели в кабинеты очень высоких лиц.
Про Пашу можно сказать – настоящее трепло. Он отдыхал, когда болтал без остановки, а любимой темой был тот самый высокий стиль жизни, к которому Паша стремился. Хотя что значит «стремился»? Он был старше Абзаца, которому не было сорока. Паше было уже 49 лет, подкатывал юбилей. В таком возрасте уже не стремиться надо, а иметь, а не имеешь – так довольствуйся малым. Но Паша чувствовал себя молодым душой.
Всю дорогу в машине он мучил Абзаца рассказами о своих гастрономических пристрастиях. Абзац уже был близок к тому, чтобы задушить его голыми руками, ему было так плохо… Крутило, мутило. Не так просто выйти из запоя за сутки, если перед этим почти два месяца пил не просыхая. Организм и так измучен, а тут эта жуткая болтовня. Сдерживая эмоции и позывы к рвоте, Абзац был вынужден поддерживать разговор.
— Я люблю пельмени с водкой, – говорил Паша, направляя машину в центр города. – Простая еда… В России тебе не нужно есть апельсины, мандарины, нам нужно есть капусту, свежую, тушеную. В черной смородине больше витамина С, чем в апельсинах и мандаринах. Нужно употреблять те продукты, которые выращены у нас. Сейчас в моде икра рыбы, которая водится в наших водоемах, например щучья.
Пашина болтовня не давала Абзацу сосредоточиться. Мало того, что он ужасно чувствовал себя физически… Тут даже глоток виски уже не помог бы. Это надо пережить, перетерпеть, а потом снова быть бодрым и способным на многое.
