— То-гок!
Люди мгновенно натянули канат и бегом с шумом и криком потащили вельбот, подгоняемый волной. Волна грохнулась на берег и ушла обратно, оставив вельбот на снеговой площадке.
С вельбота порывисто соскочил невысокий, крепкий, с сильно развитой шеей средних лет мужчина. Скуластое обветренное лицо его было почти коричневым. Бегающие в узких щелках черные глаза проницательно выглядывали из-под американского целлюлозного козырька, предохраняющего глаза от солнца. Правда, солнце давно уже скрылось за тучами, но Алитет не расставался с козырьком, — он любил американские вещи. Непокрытая голова его обрамлялась венчиком черных прямых и жестких, как китовый ус, волос. Они закрывали почти весь его лоб и уши. Выстриженная догола макушка блестела. Лицо и вся коренастая фигура Алитета выражали силу, упрямство, жестокость.
Он был одет в нерпичью куртку, подпоясанную вместо обычного тюленьего ремешка длинным семилинейным фитилем. На его поясе висело множество амулетов: кусочки кожи, красная бусинка, миниатюрное изображение моржа, вырезанное из кости, и даже двадцатицентовая монета. Всевозможные амулеты были подвешены и к вельботу. Амулеты предохраняли от злых духов, несчастий, болезней, способствовали удаче в жизни и делах. Удачный промысел на моржа веселил сердце Алитета.
— Близко моржа нет! — сказал он обступившим его сородичам. — Моржи идут далеко от берега. Там, дале-еко! — и Алитет размашистым жестом показал в даль моря. Он повернулся к вельботу, строго и зычно крикнул людям: — Эй, вы! Надо подальше убрать вельбот от волны. Или вы ослепли: знак может смыть!
Этот знак — «1916 год» — на борту вельбота был выведен черной краской. Американец, продавший вельбот Алитету, собственноручно нарисовал его. И вот на протяжении четырех лет Алитет ежегодно сам подкрашивал знак. Цифра «1916» уже превратилась в «1016». Этот знак доброй силы, положившей начало крепкой жизни, Алитет тщательно и суеверно оберегал.
— Быстро, быстро убирайте вельбот! — орал он во весь голос.
Люди, облепив борта, волоком потащили вельбот по твердому снегу. В вельботе было много мяса: с трех моржей. На окровавленных тушах лежали одиннадцать моржовых голов с длинными изогнутыми бивнями.
Туматуге, взявшись за бивни самой большой головы, еле-еле вытащил ее через борт. Бивнями он воткнул ее в снег. Вскоре вокруг вельбота снег покрылся кровью. Туматуге вытащил одиннадцатую голову и поставил ее на снег рядом с другими. Усатые морды моржей с большими открытыми глазами стояли в один ряд, как живые.
Алитет знает, что нужно приятелю американу! Бивни! А мясо можно бросить в море. Да и вельбот не поднимет больше трех моржей.
Женщины с сидящими у них на плечах детьми стояли у самого берега. Они жевали морскую капусту и неотрывно, молча следили за байдарками.
Старик Вааль подошел к Алитету.
— Нет, моржи далеко! Байдарные охотники ни одного не убили, — самодовольно улыбаясь, говорил Алитет. — Мой вельбот крепкий, быстрый, как олень. Морж от меня не уйдет. Недаром же я отдал за него Чарли шесть шкур белого медведя, два мешка лисьих и песцовых шкурок! А сколько моржовых бивней он получил от меня в придачу! — Алитет пренебрежительно махнул рукой в сторону моря и добавил. — А на байдарах охотиться — все равно, что без ружья за лисицей бегать.
Старик Вааль подошел к моржовым, головам, с грустью посмотрел на них и промолвил:
— Сколько пропало мяса! Сколько еды пропало! От восьми моржей! Хорошая еда брошена в море.
— Американ плохой вельбот не привезет, — сказал Алитет, не слушая старика, и направился к выгруженным трем тушам.
Сюда сбежались и собаки со всего стойбища. Они смирно сидели полукругом, уставив умные морды на мясо и облизываясь. Нетерпение свое они изредка выражали протяжным поскуливанием и щелканьем клыков. Наиболее нетерпеливые хватали комки снега, залитые кровью, и тут же пожирали их.
Мяса давно не было. С прекращением нартового пути собак перестали кормить. Исхудалые, облинявшие, с повисшими на боках клочьями шерсти, они бегали по стойбищу и злобно дрались из-за выброшенных костей. Собаки убегали в глубь тундры, дичали, питаясь евражками
