Довольно быстро он сообразил, что тусоваться в богеме просто так — это не стильно. Все-таки в этой среде тон задают люди, занимающиеся творчеством. Он начал пописывать стихи. Его творческая манера была откровенным подражанием Суинберну — поэту, который тогда был в большой моде. А вот содержание… Тут дело обстояло веселее. Это была эротика, переходящая в похабщину. Потом пошла проза, где была уже похабщина в химически чистом виде. Более всего манера Кроули как по форме, так и по содержанию напоминала маркиза де Сада. С одной разницей. Маркиз свои основные произведения написал, сидя за решеткой тюрьмы и дурдома. То есть это была фантазия арестанта. Творения Кроули куда реалистичнее. Он не только подражал де Саду в литературе, Алистер по мере возможностей пытался водворить его принципы в жизнь. Разумеется, в той мере, в какой это возможно в рамках закона. Кроули, кстати, ни разу за свою долгую бурную и развеселую жизнь не имел серьезных противоречий с уголовным законодательством. Он всегда знал, где остановиться.
Свои произведения Алистер Кроули печатал «за счет автора» в различных журналах, шикарных по оформлению, но тощих по тиражам, которые и жили за счет подобных поэтов. В 1898 году вышел его первый сборник стихотворений «Акелдама, место где похоронены чужаки. Философская поэма, написанная одним джентльменом из Кембриджского университета». Вышел и вышел, сенсации не вызвал. Ни форма, ни веселое содержание не произвели на современников особого впечатления. Мало ли выходит первых сборников молодых поэтов. Скорее всего, Кроули поступил с ним, как и большинство поэтов, выпустивших книжку за свой счет: что мог, раздал друзьям, приятелям, любовницам и любовникам. А что осталось — сложил дома на вечное хранение.
Итак, поэтические опыты надежд не оправдали. На этой стезе возможностей реализовать свои амбиции не предвиделось. А они, амбиции, имелись — и очень неслабые. Кроули был убежден, что он не такой, как все, а гораздо лучше. Как и многие тогдашние люди, вышедшие из среднего класса, особенно английского, он испытывал неимоверное почтение к аристократии и очень хотел быть в числе хоть каких-то избранных. Это желание, как уже было сказано, являлось одной из движущих сил, которые прямой дорогой вели людей в оккультные секты. Тем более что в те времена увлечение оккультизмом было для продвинутого молодого человека весьма престижным и довольно обыденным. У каждой эпохи свои дороги. Так, в середине восьмидесятых, в пору моей юности, обычный набор для физически крепкого молодого питерского нонконформиста составляли: альпинизм, «Сайгон», Рок-клуб. Тогда в Англии в моде был тот же альпинизм, поэзия и оккультизм в придачу.
Вообще-то кое-что о тайных науках он знал и раньше. В девятнадцать лет Алистер Кроули прочел «Разоблаченную Каббалу» Лиддела Мазерса, человека, с которым у него впоследствии будет связано много веселых минут в жизни. Эта книга являлась попыткой синтезировать Блаватскую и традиционную европейскую магию; представления о последней были почерпнуты у Леви. Вторым произведением на эту тему, прочитанным Алистером Кроули, явилась «Книга черной магии и соглашений» Артура Эдварда Уэйта — справочник по указанному в заглавии предмету, а по сути — все тот же переписанный Леви. Впоследствии, когда Алистер Кроули познакомился с авторами лично, о Уэйте он отзывался так:
«Автор — помпезный, невежественный алкоголик из Америки; он исследует свой предмет с вульгарностью Джерома К. Джерома и хитрой, злобной фривольностью красноносого комедианта мюзик-холла… Уэйт не только самый тяжеловесно-пошлый и самодовольно-прозаический, с претенциозной помпезностью языка, но и самый многословно-болтливый. Я не смог раскопать в скучной пустыне его пустой болтовни ни одного отрывка, который побудил бы меня написать ему…»
Впрочем, за всю жизнь только об одном или двух своих знакомых Алистер Кроули отзывался хорошо… Что тоже очень показательно.
А в девятнадцать лет данная литературка ему понравилась. Открылся новый мир, в котором то, что его учили уважать в детстве, не ставили ни в грош.
