Первой ее работе — «Свет Средневековья» (1945) — была в 1946 г. присуждена премия «Фемина-Вакареско» в области критики и истории. За этой книгой последовали два тома «Истории буржуазии во Франции» (1960–1962), многочисленные исследования, посвященные, в частности, повседневной жизни крестоносцев, — «Крестоносцы» (1959), «Крестовые походы», «Галлы»; а также средневековой литературе и выдающимся личностям той эпохи: «Алиенора Аквитанская» (1966), «Элоиза и Абеляр» (1970), «Королева Бланка» (1972), «Женщина во времена соборов» (1980), «Кристина Пизанская» (1982).
Скандальная хроника очень давно проявила интерес к личности Алиеноры Аквитанской; более чем давно, поскольку уже в XIII в. веселый Менестрель из Реймса приписывал ей похождения с Саладином! Уж не затаили ли французы на нее обиду за то, что она отказалась от французской короны ради английской? Как бы там ни было, но скверная репутация, которую ей создали, осталась в памяти потомков неотделимой от этой незаурядной женщины, чья жизнь протекала не только в европейских рамках Аквитании, Саксонии и Сицилии, но и на Ближнем Востоке, в Антиохии и Константинополе.
Теперь, по прошествии многих веков, и в свете текстов, созданных ее современниками, личность и деятельность Алиеноры Аквитанской приобретают особое значение. Через нее осуществляется слияние Севера с Югом, она соединяет поэзию трубадуров и магию старых кельтских сказаний; можно добавить, что не будь Алиеноры, и западная цивилизация, — цивилизация рыцарской любви и рыцарских романов, цивилизация Тристана и Изольды, — не стала бы тем, чем она была. Но эта просвещенная женщина при случае проявляла себя и мудрым политиком: ее, дважды королеву и мать двух королей, вполне можно было бы назвать «бабушкой Европы», — как называли другую английскую королеву, — поскольку ее внуки и правнуки господствовали не только при французском и английском дворах, но и расселились по Сицилии, Кастилии, даже Германской империи.
Удивительно чуткая к времени, в котором она жила, всегда готовая лицом к лицу встретить любую трагическую ситуацию, Алиенора успела в своей бурной жизни проявить себя способной организовать защиту крепости, править не только герцогством, но и королевством, предвидеть, какое значение приобретет в XIII в. городская буржуазия.
Современные ей тексты, при всей их скупости, позволяют нам разглядеть за своими строками страстную женщину, заботливую мать, энергичную королеву — она умела быть и первой, и второй, и третьей. Словом, по выражению одного из авторов той эпохи, она была «несравненной женщиной».
Превосходная книга, которую посвятила Алиеноре Аквитанской Режин Перну, была отмечена Гран-при города Бордо в области литературы и премией «Historia».
Алиенору Аквитанскую сравнивали то с Мессалиной, то с Мелюзиной. Незачем останавливаться на личности Мессалины, но ассоциация с Мелюзиной ничем не лучше: речь идет о волшебнице из пуатевинских легенд, которую муж, встревоженный ее ночными отлучками, однажды выследил и был неприятно поражен, когда она у него на глазах превратилась в змею.
Итак, репутация у нее скверная, и, признаемся, в предыдущей нашей работе мы без всяких дополнительных проверок присоединились к общему мнению. Но, когда мы познакомились с нашей героиней чуть поближе, с нами случилось то, что вообще часто случается (и особенно часто, если речь идет о плохо исследованных средневековых материалах!), когда от знакомства наспех и из вторых рук мы переходим к изучению документов: Алиенора, представшая перед нами, сильно отличалась от той, какой она нам представлялась. Незаурядная женщина, возвысившаяся над своим веком, — и каким веком: веком расцвета романского искусства и зарождения готики, веком, видевшим славу рыцарства и освобождение городов, великим веком куртуазной лирики, трубадуров Юга и Севера, появления романа как жанра, Тристана и Изольды, творений Кретьена де Труа.
И в свете современных ей источников Алиенора предстает вполне достойной этой декорации. Более того: эта декорация сама частично оказывается делом ее рук, поскольку Алиенора сыграла выдающуюся роль как в политике, так и в литературе, и ее влияние распространялось даже на экономику и социальную жизнь. И то, что потомки вспоминают об этой женщине, — которая дважды была королевой, стала матерью двух королей, бросила вызов императору, угрожала папе и с удивительной прозорливостью правила своим двойным королевством, — лишь в связи с одним-единственным приключением ее молодости, несомненно, дает повод к размышлениям.
