В ближайшие дни за этим последовало множество даров и пожертвований того же рода: аббатству Нотр-Дам в Тюрпене Алиенора подарила пруд в Ланже, сообщив в документе, что «она присутствовала при кончине своего дражайшего сына, короля, который, после Бога, во всем полагался на нее, и что она хочет, чтобы его воля была исполнена. Она будет следить за этим с материнской заботой и особенно рассчитывает на помощь аббата (Луки), присутствовавшего, говорит она, при болезни и кончине ее дорогого сына, короля, и более кого-либо другого принимавшего участие в этих событиях». Приближенные ее сына были осыпаны благодеяниями. Адам, повар короля, и Жанна, его жена, получили разнообразную собственность в Англии, кроме того, были подтверждены те дары, которые они получили от «ее дражайшего сына, Ричарда, — да упокоится его душа навеки с миром»: его кравчий Ингеран (Ангерран) получил деревню в Англии, и мы еще много раз впоследствии увидим, как в составленных Алиенорой документах будут появляться таким образом имена слуг Ричарда, — как, например, некоего Рено де Марена, которому она пожаловала пекарню в Пуатье «за верную службу нам и нашему доброй памяти сыну, королю Ричарду». То же было и с Роже (еще один повар), Генрихом Берневалем, или со старой Агатой, воспитательницей королевских детей, которая получила манор в Девоншире.
Но никакие знаки признательности и привязанности в память прошлого не мешали ей отныне отдавать всю свою энергию настоящему и будущему королевства. В ближайшие после смерти Ричарда дни в Фонтевро появилась целая толпа высокопоставленных лиц, в числе которых был папский легат, Петр Капуанский, явившийся выразить королеве свои соболезнования; были здесь и ее близкие, в том числе — королева Беренгария и Матильда Саксонская, внучка Алиеноры, ставшая в браке графиней Першской. Наконец, прибыл и сам Иоанн Безземельный. В момент кончины брата он находился в Бретани, и его обвиняли в том, что он готовит против короля заговор; но, узнав о смерти Ричарда, Иоанн оставил свои темные замыслы и поспешил в Шинон, где находилась казна английских королей на континенте; сенешал Анжу, Роберт де Торнхейм, без колебаний ее ему отдал, но далеко не все слуги покойного короля, а тем более — крупные феодалы, были склонны проявить такую же любезность. Иоанн направлялся к Анжер, когда, проезжая через Бофор-ла-Валле, узнал, что город и замок были сданы анжуйским сеньором, Гильомом де Рошем, Констанции Бретонской и ее сыну Артуру, который претендовал на то, чтобы стать преемником Ричарда. Это было первым ударом, нанесенным по целостности королевства, первым вызовом, брошенным Иоанну Безземельному. Надо было действовать без промедления. Меркадье, командир отряда, все еще был там со своими гасконцами; его послали в Анжу, приказав освободить город, в то время как Иоанн, попутно закрепив за собой обладание Маном, поспешил в Нормандию, где 25 апреля опоясался мечом и получил корону из золотых роз, которую издавна носили нормандские герцоги. Тем временем Губерт Вальтер и Вильгельм Маршал отправились в Англию готовить коронацию, которая должна была состояться в праздник Вознесения, 27 мая.
Между тем, сама Алиенора предприняла головокружительную поездку по своим пуатевинским и аквитанским владениям. Мы видим, как она поочередно посещает Луден, где оказалась 29 апреля, Пуатье — четвертого мая, на следующий день, пятого мая, она была уже в Монтрее-Боннене, затем последовали Ньор, Андильи, Ла-Рошель, Сен-Жан-дАнжели, Сент, и, наконец, первого июля она была в Бордо, а четвертого — в Сулаке. Как замечает Е.-Р. Лабанд, эта скорость перемещения говорит не только о невероятной силе воли Алиеноры, сумевшей победить усталость и повинующейся лишь своему стремлению сохранить в королевстве Плантагенетов все то, что еще можно спасти, — но также и о «превосходном состоянии дорог и великолепно организованной смене лошадей в ее владениях». Можно себе представить, что целый мир воспоминаний окружил королеву, когда она вот так, пятьдесят лет спустя, проезжала через прекрасный край, по которому так часто путешествовала в молодости. Наверное, ее проницательный взгляд оценивал перемены, происшедшие за эти полвека, потому что перемены в стране тогда были в самом разгаре. Если война постоянно разоряла границы Мана и некоторых местностей в Анжу и Нормандии, то на востоке Франции, от Пуату до Пиренеев, царили нерушимый мир и безоблачное процветание. Водяные мельницы, которых в начале века насчитывались единицы, теперь стояли на реках сотнями. И гидравлическая сила служила не только для того, чтобы приводить в движение жернова, перемалывающие пшеницу или растирающие горчичные зерна, она раздувала мехи и поднимала молоты в кузницах, растирала корье и красящие вещества, например, вайду
