Это произошло 20 декабря 1192 г. Алиенора, скорее всего, услышала рассказ о недавних событиях из уст Ансельма, когда тот вернулся в Англию в марте 1193 г. И, как ни потрясло ее известие о том, что сын оказался в плену, — Вильгельм Маршал сообщает нам о том, что «горе ее было велико», — она, тем не менее, тут же со свойственной ей энергией принялась действовать. Прошло несколько месяцев, прежде чем удалось выяснить, где герцог Леопольд держит своего пленника. И тогда Алиенора тотчас отправила в Германию двух монахов, аббатов Боксли и Понробера, которым было поручено посетить Швабию и Баварию и узнать о том, какая судьба ждет ее сына. Савари, епископ Батский, немедленно отправился ко двору императора, Генриха Гогенштауфена. Епископ Солсберийский, Губерт Вальтер, которого новость настигла в Италии в тот момент, когда он готовился вернуться в Англию, тотчас изменил направление и поехал в Германию, чтобы попытаться найти своего короля; сам Гильом Лоншан, который в то время был изгнанииком, немедленно тронулся в путь в Священную Римскую империю: отныне ничто не имело значения, кроме освобождения короля Англии. Да и весь христианский мир был охвачен огромным волнением. Все были возмущены нечестивым поступком австрийского герцога: имущество и личность всякого крестоносца считались неприкосновенными, их охраняло Божие перемирие; а король Ричард, кроме того, прославился, как никто другой, своими подвигами в Святой Земле.
Вот тогда и родилась легенда о трубадуре Блонделе — Блонделе Нельском, — который также тронулся в путь, разыскивая своего господина, и проехал всю Германию налегке, имея при себе одну лишь свою виолу и распевая песни, сложенные им вместе с Ричардом; так продолжалось до тех пор, пока, оказавшись у подножия стен одной из крепостей, он не услышал знакомый голос, подхвативший припев. Некоторые считали, что за прозвищем Блонделя скрывался рыцарь из Артуа, прославившийся своей красотой и своими белокурыми волосами, Жан II Нельский, который и в самом деле был известным поэтом того времени, так что легенду нельзя назвать беспочвенной.
В конце концов, стало известно, что Ричард заточен в крепости Дюрренштейн; впрочем, за время плена его перевозили из одного замка в другой до тех пор, пока Леопольд не отдал его императору и тот не велел держать его в Шпейере, начиная с 23 мая. Император, так же, как и его вассал, ненавидел короля Англии и довольно подло мстил ему за непрекращавшиеся мятежи его шурина, Генриха Льва, герцога Саксонского, против Священной Римской империи; кроме того, он обвинял Ричарда в том, что тот отстаивал права Танкреда против его жены Констанции. С другой стороны, вернувшись из Святой земли, Филипп-Август не раз подолгу с ним встречался и мог во время этих переговоров настраивать императора против Плантагенета; возможно, между ними даже был заключен союз.
Как бы там ни было, король Филипп мог считать, что отныне руки у него развязаны. Вскоре после Пасхи, 12 апреля, он прибыл к Жизорской крепости, и на этот раз сенешал, Жильбер де Васкей, без возражений ее сдал. Этот предательский поступок, открывший королю Франции дорогу к нормандскому Вексену, показывал, чего теперь следовало ожидать. По всей очевидности, отныне враги Ричарда считали, что он выведен из игры, а его королевство представляет собой легкую добычу, которую можно завоевать.
Так, во всяком случае, полагал Иоанн Безземельный. Добравшись до Нормандии, он немедленно обратился к баронам с призывом признать его наследником престола, однако попытка собрать ассамблею в Алансоне провалилась. Нормандские сеньоры оказались глухи к его призывам. А сенешал в Руане — это был Роберт Лестер, которому когда-то Алиенора помогла вернуть свои земли, — был неподкупен, и Иоанну это было известно. Иоанн не стал упорствовать и вернулся в Париж, где поспешил принести Филиппу-Августу клятву феодальной верности за свои земли и подтвердил за ним права на обладание нормандским Вексеном. Через несколько недель Филипп, в свою очередь, стоял перед Руанской крепостью и требовал немедленно отдать ему город и освободить его сестру Аделаиду. Роберт сообщил, что на этот счет у него нет никаких распоряжений короля и прибавил, что он с удовольствием примет короля Франции, но одного, без свиты, и только при этом условии сможет проводить его к принцессе.
