А два месяца спустя он узнал о диагнозе, который положил конец его спортивной карьере. Поначалу он был полон решимости победить болезнь. Но теперь он боролся с неуловимым врагом, изводившим его разум, а лекарства, помогавшие усмирить этого врага, разрушали его тело.
Морган отогнала эти мысли и заставила себя сосредоточиться на написании статьи. Час спустя Морган закончила работу и собралась заказать еду, как вдруг зазвонил ее сотовый. У нее взволнованно забилось сердце, когда она увидела незнакомый номер, а затем торопливо ответила:
– Алло?
– Это Скотт. Ты одна?
– Да, я одна у себя в отеле. – Она постаралась говорить спокойно, опасаясь спугнуть его своим волнением. – Где ты? С тобой все в порядке?
– Я в порядке. Я знаю, ты беспокоишься обо мне, но не стоит. Все будет хорошо.
– Где ты? Я могу приехать за тобой. Почему ты сбежал из больницы?
– Там я не чувствовал себя в безопасности. Мне надо было скрыться. Теперь все будет хорошо.
– Скажи, где ты. Позволь тебе помочь.
– Ты не можешь мне помочь, – ответил Скотт. Но в его голосе не было отчаяния, которое она слышала прежде. Похоже, что он спокойно констатировал факт. – Ты должна позаботиться о себе.
– Пожалуйста, скажи, где ты.
– Я не могу. Это небезопасно.
– Кто пытается причинить тебе вред? Кого ты боишься?
– Ты все неправильно поняла, – ответил он. – Я боюсь не за себя. Я должен держаться от тебя подальше, чтобы защитить тебя.
– Меня? Скотт, пожалуйста, я ничего не понимаю.
– Просто… будь осторожна. Держись поближе к своему приятелю-копу.
– Скотт, позволь мне… – Но он уже повесил трубку. Сжимая телефон трясущимися руками, Морган перезвонила на определившийся номер. Но в ответ раздавались только гудки.
– Ну давай же, Скотт. Ответь мне.
После нескольких звонков она услышала механический голос: «Абонент, с которым вы пытаетесь связаться, недоступен или в сети не зарегистрирован…»
Морган села на край кровати, снова и снова прокручивая в уме разговор со Скоттом. Он говорил уверенно и спокойно, словно стал таким, каким был до болезни. Во времена их детства он защищал сестру, присматривал за ней и разбирался с ее обидчиками. Он оценивал ее приятелей, помогал готовиться к сложным тестам и всегда готов был дать совет и ободрить ее. До сегодняшнего дня она старалась не думать о том, как сильно ей не хватает прежнего Скотта.
Поверив, что ей грозит опасность, он снова взял на себя роль ее защитника. Но почему он считает, что кто-то хочет причинить ей вред? Почему ей грозит опасность?
Люк не сомневался, что за ним наблюдают со всех сторон, когда приблизился к последнему дому на улице. Он все утро ходил по округе, стучась в каждую дверь, показывая фотографии предполагаемых террористов и расспрашивая о них. Все в нем, начиная с машины с государственными номерами до костюма, выдавало в нем федерала. Каждый раз, стучась в дверь, он готовил себя к недружелюбному приему. В неблагополучных районах агента могли и пристрелить за лишние вопросы.
Однако сегодня ему достались лишь настороженные взгляды жителей улицы, которые утверждали, что ничего не знают об обитателях маленького белого домика на углу. Были те, что видели подозреваемых или их машину, но, как сказала одна женщина, «они держались особняком».
В последнем доме дверь ему открыла молодая женщина с младенцем на руках. Рядом с ней стояла девочка лет двух-трех. Женщина изумленно взглянула на удостоверение Люка и кивнула, когда он показал фотографии.
– Я их видела, но ничего о них не знаю.
– Значит, вы никогда не заводили с ними беседы? – спросил он.
– А зачем вы их ищете?
Ему уже не в первый раз задавали этот вопрос.
– Мы думаем, что они были свидетелями преступления, которое мы расследуем, – ответил он. – Найдя их, мы сумеем отыскать убийцу.
Молодая женщина снова взглянула на фотографии.
– Один раз я разговаривала с этой женщиной. Она сказала, что у меня красивая дочка. У нее был южный акцент. Возможно, она из Джорджии или еще откуда-нибудь с юга.
– Вы разговаривали около ее дома? – спросил Люк.
– Нет. В магазине на заправке, в квартале отсюда. Я часто покупаю там молоко для детей, потому что у них постоянно распродажи. Я много раз видела там кого-то из них или даже всех троих вместе. Как-то утром я покупала сок и молоко, а эта женщина была там. Я улыбнулась и поздоровалась с ней, а она сказала: «У вас такая хорошенькая дочка. Я всегда улыбаюсь, когда вижу ее».
