Он задумался на мгновение — а тем временем величественный лайнер подрулил к концу взлетно-посадочной полосы и развернулся, ориентируясь вдоль длинной ленты бетона, — и наконец занялся той головоломкой, которую представлял собой Эндрю Никс.
Идеи, отвлеченные понятия, устремления, побудительные причины — все это оставалось для него туманным. Он не понимал, что такое государство, нация, его нисколько не волновали «американские интересы», а правительство для него являлось лишь некой сущностью, которая не позволила кадрам убийства Усамы попасть в выпуски теленовостей.
Игра для него была всем. Она стояла на первом месте. Игра предлагала структурные рамки, набор правил, нарастающую литанию удовлетворенных ожиданий, уровень за уровнем, и так до кульминации, и в ней заключался весь смысл. Неужели этого так никто и не понял? Ну же, козлы, я хочу увидеть кульминацию, кадры убийства, когда боец «Морских котиков» всаживает два куска свинца, летящих со скоростью три тысячи футов в секунду, в известную всему миру рожу Главного террориста, и тот судорожно дергается назад в моментально возникшем облаке плазмы и мозгового вещества. Я хочу увидеть его закатывающиеся глаза, превращающиеся в одни белки, за долю секунды до того, как у него подгибаются колени, и он успевает увидеть собственные мозги, украсившие стены и потолок. Но нет. Мы вдруг стали такими деликатными. Вы нарушили правила игры. Вы закрутили величайший сюжет со времен Второй мировой войны, потребовали нашего внимания, а, когда наступила кульминация, вы жеманно отвели глаза, козлы. Вы — долбаные онанисты. Вы нарушили правила игры.
Ну как он мог сказать имаму: «Эй, чувак, я только что преобразовал торговый центр «Америка» в величайшую многоуровневую интернет-игру. Она будет поддерживать одновременно тысячи игроков, которые смогут действовать заодно, но также и друг против друга, воспроизводя полномасштабные боевые действия в реальном месте. Игроки смогут быть мною или героем-спецназовцем, который меня заваливает, и я готов поспорить, что поразительно большое количество предпочтет сыграть за меня. Я создаю сцены для новой игры. Вместо того, чтобы использовать сгенерированные компьютером образы и звуки, я стану первым, кто задействует картинки и звуки реальной кровавой бойни, происходящей в реальном месте и в реальном времени, с реальными действующими лицами, настоящей жизнью и смертью. Какие сюжеты! Чудодейственные ошибки, бесстрашные мамаши, педики-официанты, ценою собственной жизни спасающие клиентов, подростки-убийцы, целеустремленный, хотя и безнадежно помешанный имам, Махир, убивший Санта-Клауса, — ничего лучше не может и быть!
Уверен, что это обеспечит реализм, отсутствующий в других играх и в моем мире, единственном, до которого мне есть дело, единственном, в котором я преуспел, единственном, где я нашел уважение, преданность, любовь и свой идеал, а именно, бессмертие. Нет, речь идет о чем-то большем: это божественность. И они это поймут, поколения игроков, которые впитают созданную мной культуру, станут ее героями и злодеями. Итак — неужели я сумасшедший? Все это есть на диске. Лучшая в истории стрельба от первого лица. Переправь этот диск в «Викиликс», и мир будет потрясен. Стрельба от первого лица как произведение искусства, подобное «Одиссее» или «Войне и миру». У меня не только хватило воображения все задумать, я нашел волю это осуществить. А мне нет еще и двадцати пяти».
Однако имаму ни за что не понять тот парадокс, что, если искусство является созиданием, оно также должно быть и разрушением. Поэтому Эндрю решил остановиться на отговорке, которая удовлетворяла большинство людей и в которую отчасти даже верил он сам.
— Я с детства любил все ломать, — сказал он, не столько чтобы что-либо объяснить, сколько чтобы просто положить конец разговору. — Это такое же человеческое устремление, как похоть, алчность или страх. Ты только задумайся. Определенная крохотная часть человечества испокон веку испытывает жажду уничтожения, настолько глубокую и непреодолимую, что, должно быть, это обусловлено где-то на хромосомном уровне. Ген разрушения. ДНК теории анархизма. Может быть, Аллах, а может быть, Великий волшебник из страны Оз, не знаю, кто там на самом деле прячется за занавесом, он в каждом поколении бросает несколько семян, из которых вырастаем мы, прирожденные крушители всего и вся, потому что он знает, что кто-то должен разнести к черту весь этот мусор, чтобы кто-то другой смог начать сначала и отстроить все заново, найдя себе занятие на понедельник. Ибо в противном случае чем бы мы занимались весь день напролет, год за годом? Изготавливали часы с кукушкой?
