- Они делают что-то не так?
- На первый взгляд, к их действиям не придирешься. Но если вдуматься, то все у них до отвращения правильно.
- До отвращения... правильно? - с изумлением повторила Орена. - Не понимаю тебя, Фан-Орт. Ты выражаешься слишком заумно.
- Как бы тебе объяснить... Интеллект-автоматы обладают гигантским потенциальным быстродействием. Однако они его не используют. В решениях неоправданно медлительны и осторожны. Не признают даже малейшего риска.
- Ну и чудесно!
- Не вижу ничего чудесного. Разумный риск необходим в любом деле!
- Утверждение по меньшей мере спорное. Но даже если ты и прав, то все равно ничего не изменить. От нас это не зависит.
- Вот-вот, - подхватил Фан-Орт. - Мы вроде пешек, тебя не возмущает такая несправедливость?
- Давай переменим тему, - уклонилась от ответа Орена. Неужели ничего больше тебя не интересует? Есть же спорт, искусство, интеллектуальные игры...
- Пустая трата времени!
- Придумай еще что-нибудь. Эрро говорит: была бы голова, а проблема всегда отыщется!
- Нашла, кого слушать!
- Опять! - укоризненно произнесла Орена. - Нехорошо так предвзято относиться к товарищу! Знай же, что я полностью с ним согласна и, как видишь, не сижу без дела. Иначе с ума можно сойти! Кстати, спасибо, что напомнил. Навещу-ка свое хозяйство...
- Чего ты так торопишься? - попытался удержать ее ФанОрт.
- Я не надолго. Только взгляну и вернусь. Хочешь пойти со мной?
- Не стоит. Подожду тебя здесь.
Фан-Орт, насупившись, проводил Орену глазами, потом перенес взгляд на экран светозара. Перед ним на фоне черного бархатного неба холодно и отрешенно сияли звезды.
Дурное настроение часто посещало молодого астронавигатора. В такие часы он испытывал томление духа, неудовлетворенность бескрылым существованием. Эти чувства нестерпимо противоречили его вере в свое особое предназначение.
Увлекшись Ореной, Фан-Орт на некоторое время заново обрел полноту жизни. Обрадовался тому, что способен влюбиться и что нашлась девушка, достойная его любви.
Орена, казалось, ответила ему взаимностью. Но ее любовь более походила на дружбу, а способностью дружить он, будучи от природы индивидуалистом, не обладал даже в малой мере. И вскоре чувство недовольства бытием возникло вновь, став даже еще более острым...
Когда, чуть запыхавшись, Орена опустилась в креслице, Фан-Орт спросил со скрытой иронией:
- Надеюсь, с твоими подопечными эмбрионами все в порядке?
- Да.
- Какой же смысл было идти?
- Чтобы убедиться в этом.
- Не доверяешь интеллект-автоматам?
- Ну что ты, после твоих слов...
- Смеешься? Думаешь, я против них? Смотря в чем... Ухаживать за эмбрионами - здесь им нет равных. Нуль с девятью девятками после запятой, такова вероятность того, что интеллект-автомат не допустит ошибку. А твоя надежность максимум три девятки!
- Свою надежность ты тоже определил? - обиженно поинтересовалась Орена.
- Конечно. Семь девяток, - с гордостью сказал Фан-Орт.
- Всего-навсего?
- По-твоему мало? Знаешь, чего это стоило? "Я сделаю из него сверхчеловека любой ценой!" - кричал отец, когда мама за меня заступалась. Мне вводили синтогормоны, облучали сигмаквантами.
- Но сверхстимуляторы смертельно опасны! - ужаснулась Орена.
- То же самое говорила мама. Но отец ее не слушал.
- Они... любили друг друга?
- Любили? Профессор Орт не был способен на это чувство.
"Наш брак - чисто деловое предприятие!" - подчеркивал он. А мама... В ее жизни была какая-то трагедия... Отца она с трудом выносила, это уж точно.
- А тебя... любила?
- Мне кажется, да. До сих пор помню, как прижимала меня к себе и шептала:
"Бедный мой Фан... Что он с тобой делает! Какую ошибку я совершила... Прости меня, Фан, родной мой..."
- Так ты Фан или Фан-Орт?
- Мое имя - результат неладов между мамой и отцом. Мама хотела назвать меня Фаном, а отец пожелал дать мне свое имя. Вот в конце концов и получилось: "Фан-Орт".
- Я слушала лекции твоего отца, - задумчиво сказала Орена.
- По анатомии генов? Это его конек!
- Он производил впечатление сильной личности.
- Еще бы... Отец считал себя сверхчеловеком и хотел, чтобы я стал таким же. "Я сделаю из тебя свое продолжение!" - эта фраза врубилась в мою память. При всей своей занятости он уделял мне массу времени. Но не как сыну... Я ни разу не слышал от него ласкового слова. И все же я ему благодарен несмотря ни на что: он добился своего, хотя я вовсе не желал быть его продолжением.
