Вот уже три раза при входе в устье галактики Соль был вынужден резко изменять траекторию, чтобы избежать столкновения: на него лоб в лоб неслось зеркальное отображение «Дианы», его собственного космообсервера,
«Диана-перевертыш», в которой правое и левое поменялись местами.
«Черный ящик» подтвердил, что это не галлюцинация. Ученые из Центра космических исследований изумленно разглядывали расшифрованное изображение
«перевертыша», обмениваясь излишне глубокомысленными, на взгляд Соля, репликами:
— Локальное искривление континуума?
— Скорее изменение полярности.
— Тогда бы и пилот инвертировался: минус на минус дали бы плюс.
— Следовательно, он ничего бы не заметил!
— А приборы?
— А что приборы?
— Коллеги, я подсчитал вероятность троекратной встречи с инвертированной
«Дианой»…
— Ну и?
— Десять в минус стомиллионной, округление до порядка.
— Практически нуль!
— Не следует ли отсюда, коллеги, что явление вневероятностно?
Виктор Соль, молчаливо присутствовавший при разговоре (уче-ные мужи вскоре утратили к нему интерес и перестали его замечать), понял, что за псевдозначительными репликами скрывается растерянность. «Академики» явно столкнулись с чем-то выходящим за рамки их представлений и всеми силами пытались «спасти лицо». Делали они это настолько неуклюже, что даже далекий от научных проблем пилот почувствовал фальшь. А фальши Соль не терпел, в чем бы она ни проявлялась.
Когда младший из ученых высказал гипотезу, что наблюдаемый феномен есть не что иное, как материализовавшаяся, то есть по неизвестной причине превратившаяся в объективную реальность и потому воспринятая приборами, галлюцинация, Виктор повернулся к «академикам» спиной и зло буркнул:
— А пошли вы!
И хлопнул дверью, напоследок добавив нечто ввергнувшее деятелей науки в состояние шока.
Его на всякий случай отстранили от полетов, а затем уложили в госпиталь для всестороннего обследования. Но как ни пытались эскулапы обнаружить патологию, ничего не нашли.
— Возмутительно здоровый парень, — заметил один из них с до-садой.
Прощаясь, главный врач, старенький гений от медицины, напутствовал Соля:
— Старайтесь сдерживать эмоции, дружок!
— Я нервный, — огрызнулся Виктор.
— Не выдумывайте, — сказал врач укоризненно. — У вас нервы как из проволоки. Учитесь уступать старшим, так-то будет лучше!
— Я что, рыжий? — проворчал Соль.
Не выдержав, старик захихикал: голова Виктора казалась охваченной оранжевым пламенем.
К полетам его допустили, но около года продержали на внутренних линиях
Солнечной системы. В конце концов Соль не выдержал:
— Мой диплом уже ничего не стоит? Я запредельный пилот-испытатель, а не извозчик!
Древним словом «извозчик», утратившим первоначальный смысл, называли новичков-каботажников — недавних выпускни-ков космической академии, еще не набравших ценза и потому не имевших права не только на полеты за пределы
Солнечной системы, но и на самостоятельные межпланетные рейсы. Земля -
Луна, Земля — одна из орбитальных станций, таковы были их маршруты.
— Мы не можем рисковать твоей жизнью… и кораблем, — заявил шеф космоцентра, когда Соль явился к нему с протестом.
— Кораблем в первую очередь!
— А хотя бы и так! — вспылил шеф. — Корабль немалых денег стоит. Можно ли тебе его доверить c твоими фокусами?
— С какими еще фокусами?
— Сам знаешь, с какими. Феномен Соля! Ученые над ним головы ломают!
— Я что, должен теперь ждать, пока сломают?
— Молись, чтобы этого не случилось, иначе тебе, как запредельщику, конец!
Соль хлопнул дверью, проклиная и «Диану-перевертыша», и шефа, и тупиц
«академиков». Но именно они неожиданно пришли на помощь. Хотя и не бескорыстно: им позарез нужны были дополнительные данные, а добыть их мог только один человек — пилот-запредельщик Виктор Соль.
Тем не менее, до запредела было еще далеко. Потянулась серия исследований, причем не таких, как в госпитале, а куда более сложных, нудных, изматывающих. Компоненты биополя, чувствительность к экстрасенсорным воздействиям, нейроритмы — «академиков» интересовало все.
