Мы с Урмом и впрямь подружились. Странно… Что он нашел во мне? В глубине души я сознаю свою заурядность. А Урм — личность, умница, каких мало. Дружить с ним лестно и в то же время как-то неуютно. Невольно ждешь, что он скажет: «Поигрались, и довольно!»
— Вот заладил: Урм да Урм! Смотри, начну ревновать! — говорит в шутку Асда.
Но думается, ей по душе эта дружба. Чувствую, что вырос в ее глазах…
Когда мы подходим ко входу в Базу и Урм привычно протягивает «верняку» опознавательный жетон, я всякий раз мысленно вздрагиваю, представив себя на месте Тиса. А под взглядом «верняка» непроизвольно съеживаюсь. Даже его приветственное топанье вызывает у меня дрожь. Так и кажется, что сейчас он ска-жет:
«Слава Космополису, ты арестован!»
Впрочем, судьба Тиса — еще не самое страшное. Над ним ведь был открытый суд, а значит, существовал, пусть теоретически («Как ты наивен!» — сказала бы Асда), шанс на оправдательный приговор. Иногда же люди просто исчезают без следа: был человек, и нет человека. Мы вдыхаем атомы, совсем недавно составлявшие их тела, не догадываясь об этом…
И я могу исчезнуть бесследно. Особенно, если буду слушать и повторять слова Асды. А я хочу жить. Мечтаю побывать в космосе, но не так, как Тис, а по собственному свободному выбору!
В конце концов, если я ей дорог, она не должна подвергать мою жизнь опасности!
«Расстанься с ней, пока не поздно!» — нашептывает мне малодушие.
Но я знаю, что уже поздно. Я прикипел к Асде и не смогу без нее жить. Хоть бы Урм вооружил мое мятущееся сознание новыми аргументами, которые восстановят веру в Лоора и помогут пере-убедить любимую…
Вот, оказывается, почему я сблизился с Урмом! Ищу в нем спасения от Асды! А ведь думал, что дружу бескорыстно…
Урм… Теперь я настолько поверил в него, что все чаще начал задавать вопросы из тех, что могут дорого обойтись. Но далеко не всегда получал прямой ответ: видимо, ко мне он все еще относится с настороженностью. Раньше, когда я сам темнил, это не бросалось в глаза, хотя не однажды слышал: «как-нибудь в другой раз», «еще не время», «после поговорим».
Сегодня впервые удалось вызвать Урма на откровенность. Я по-сетовал, что не стал исследователем космоса.
— Вероятно, в моем досье были низкие баллы, нам же не сооб-щают результаты тестов!
— Ерунду говоришь, — отозвался Урм с непонятным раздражением. — Родители у тебя не те, вот в чем дело!
— Как не те… — опешил я. — Мне же позволили родиться, зна-чит…
— Ровным счетом ничего не значит! Вероятностная выборка, и только!
— Вероятностная? А генные спектры?
Урм рассмеялся, но смех был грустным.
— Славный ты парень, Фан!
— Да ну тебя… Как же все-таки насчет родителей… Мы же во-обще не знаем, кто они…
— Зато родители знают, кто их дети. Вернее, некоторые родители.
— Ну и что?
— А то, что от положения родителей зависит карьера детей.
— Значит, и Реут…
— Не продолжай! Ты и так узнал слишком много.
— А как же всеобщее равенство? — с горечью спросил я.
— Ты или слишком наивен, дорогой Фан, — усмехнулся Урм со-всем как Асда, — или…
— Глуп?
— Прикидываешься простачком.
— Не прикидываюсь!
— Тогда пора повзрослеть.
— Ты играешь со мной в прятки, — обиделся я. — Думаешь, не вижу? Если я безнадежный дурак, то какого… На что я тебе со своей дремучей наивностью, которую с трибуны ты сам же столько раз объявлял верностью идеалам, твердостью идейной позиции?
— У тебя чистая душа, Фан, — прочувственно сказал Урм. — Это сейчас редкость. Прости, если обидел. Знай, я считаю за честь быть твоим другом.
Слова Урма меня растрогали. И все же я не удержался от щеко-тливого вопроса:
— А своей карьерой ты тоже обязан родителям?
Я думал, что Урм будет отрицать это, но ошибся.
— Именно так, — подтвердил он. — Я долго не подозревал, в чем причина моего взлета. Тешил самолюбие, мол, оценили мои способ-ности… И знаешь, кто просветил меня?
— Ну?
— Наш вождь и учитель.
— Лоор? — не веря ушам, переспросил я. — Не может быть…
