– Пройдемся до пляжа, – перебил он.
– Увы. В том-то и дело, что я не могу надолго отлучаться. Салон в запарке, слишком много заказов. Необходимо поспевать к сроку.
– Цветочный кризис?
– Скорее свадебный бум.
– Кто бы мог подумать' – шутливо воскликнул Джаред. – И как же нам теперь быть?
– Смотря с чем, – проговорила Кэлли.
– Я многим обязан тебе.
– Теряюсь в догадках, о чем речь идет, – развела руками девушка.
Джаред подступил к Кэлли еще на шаг, вдохнул то ли цветочный аромат ее самой, то ли запах ее цветочного парфюма. Она подняла на него взгляд зеленых глаз в кружевной кайме золотистых ресниц. Джаред Таунсенд забыл, о чем говорил сам, о чем был ее вопрос.
– Мы всегда вместе сидели на химии и физике.
– Да, я помню, – слабо отозвалась Кэлли.
– А помнишь, я тогда шутил, что химия и физика лежат в основе наших взаимоотношений? Спонтанная реакция и взаимное притяжение.
– Ты постоянно что-нибудь придумывал на словах, Джаред. Нет бы просто поцеловать меня, – упрекнула его бывшая одноклассница.
– А сейчас? Могу я сейчас поцеловать тебя? – прошептал он и дотронулся до ее руки.
– Зачем спрашивать… – Кэлли потянулась к нему, встав на цыпочки.
Джаред поцеловал ее, крепко обнимая за талию.
– Не предполагал, что это так просто, – проговорил он, оторвавшись, наконец, от ее губ.
– Прежде работа, веселье после, – тоном чопорной учительницы произнесла Кэлли.
– Возьми меня в помощники, – шутливо попросил Джаред.
– Мальчиком-цветочником? – уточнила Кэлли, рассмеявшись. – Боюсь, в штате фирмы не предусмотрено такой вакансии.
После короткого обеденного перерыва Джаред, проявив настойчивость, увязался за Кэлли, и она позволила ему водвориться в ее флористической мастерской. Доставили свежие розы всех оттенков, и девушка, после обязательного инструктажа, доверила ему перебрать их, попутно повествуя о любимом предмете:
– Белые розы чисты и невинны, стойки и невозмутимы. Розовые – нежны, очень изменчивы, порой легкомысленны, но бесконечно элегантны. Красные – пылки, страстны, нетерпеливы. Розы бордовые любят до неистовства, они магнетизируют и покоряют, не оставляя шанса. Желтые – злачны, вещают о роскоши, сладостном удовольствии и полноте чувств. Розы с нежными персиковыми лепестками ценят за их скромность, они всегда юны. Розы чайные благородны, как ни одни другие, помять об их тонком благоухании остается навсегда, как и светлая грусть их явления…
– И розы вполне могут вписаться в категорию «пастельных дразнилок», – добавил Джаред. – Ведь у них есть шипы, – пояснил он, встретив неодобрительный взгляд Кэлли.
– А игра в вопросы и ответы включена в эту самую категорию? – спросила она.
– Думаю, да, – ответил статистик.
– Сотня вопросов, какие бы ты задал своей любовнице на ложе?
– Это все вопросы из нашей анкеты, – тотчас ответил Джаред.
– Вижу, ты не очень-то далеко продвинулся в своих изысканиях, – иронически заметила она.
– Возьми меня к себе домой этим вечером, и я опровергну это мнение, – решил ошарашить ее своей дерзостью профессор.
– Не слишком ли быстро из чопорного сухаря ты превратился в отчаявшегося неудачника? – невозмутимо спросила его Кэлли. – Если бы эту фразу сказал кто другой, я бы решила, что человеку срочно нужно в душ и протрезветь.
– Неужели настолько неэлегантно?
– Безнадежно, Джаред, – покачала головой Кэлли.
– Я думал, прозвучит завлекательно, – огорченно проговорил он.
– Увы… – и она отвернулась к цветам.
– Кэлли! – окликнул ее Джаред.
– Что? – отозвалась она.
– Нет, ты посмотри на меня, – мягко потребовал мужчина.
Кэлли нехотя послушалась.
– Я тебя обидел? – тихо спросил ее Джаред.
– Нет, что ты!
– Точно?
– Я просто зашиваюсь, не отвлекай! – раздраженно бросила она.
– Ты так самозабвенно обустраиваешь чужие свадьбы…
– И что из того?
– Не хочешь поговорить об этом? – предложил он.
– А ты? – перевела вопрос Кэлли. – Подай мне тот моток тесьмы! – тут же попросила она.
– Ты сердишься на меня, Кэлли. Что я сделал не так? – прямо спросил он, передав ей нужный моток.
– Сейчас или девять лет назад? – строго произнесла она.
Джаред обомлел от такой прямоты. Он не нашелся, что ответить.
