В назначенный день я приехала по указанному адресу и, сидя в машине, размышляла, не поздно ли еще сбежать, пока меня никто не заметил. Но в этот момент я увидела Глеба, который радостно махал мне рукой, подходя к дому с другой стороны. Делать было нечего, и я, тяжело вздохнув, вылезла из машины и пошла навстречу своему любовнику. Глеб выглядел очень довольным. В руках он сжимал бутылку дешевого вина и яркий пакетик. Очевидно, с подарком имениннику.
Компания нас ожидала очень забавная — всего человек десять-двенадцать.
— Всем привет! — громко заявил о себе Глеб. — Знакомьтесь, моя девушка Екатерина.
Компания с интересом уставилась на меня. Я натянуто улыбнулась и постаралась незаметно раствориться в недрах большого кресла. Не тут-то было. Мой кавалер не затем привел меня на суд своих коллег, чтобы позволить спрятаться. Он мной отчаянно хвастался, поднимая свой собственный авторитет в глазах приятелей. Коллеги же его оказались из тех людей, которых я называю «взбесившимися эстетами». Они пыжились друг перед другом, пытаясь доказать самим себе и всем окружающим, кто из них самый умный, начитанный и продвинутый. Минут через двадцать я поняла, что мне скучно и очень хочется или свалить, или напиться. Друзья Глеба обсуждали то книги Шопенгауэра, то фильмы Висконти, то каких-то альтернативных музыкантов. Причем разговор велся примерно так:
— Я вчера перед сном перечитывал «Футурошок» Тоффлера и до сих пор под таким впечатлением нахожусь! — говорил один из гостей и спрашивал у остальных: — Вы же читали это бесподобное произведение?
— Да, да, конечно, несколько раз, — отвечали все нестройным хором, хотя по лицам было понятно, что в лучшем случае они об этой книге просто слышали.
Ладно бы только это. Глеб постоянно обнимал меня за плечи, рассказывая очередному приятелю:
— А вот мы с моей Катей на прошлой неделе обсуждали проблему глобализации…
У меня же в голове крутились всего две мысли: «Кто все эти люди?» и «Что я здесь делаю?»
Пора было внести ясность.
— Как вам нравится творчество Шнитке? — спросила меня страшненькая, но явно очень умная девочка в круглых очках.
— Не знаю, не читала, — громко ответила я, чтобы все услышали. — А какую книгу он написал?
— Но позвольте, — возмутилась страшненькая девочка, — Шнитке не писатель, он композитор.
На лицах гостей был написан неподдельный ужас. Я не знаю, кто такой Шнитке! Это было очаровательно. Глеб убрал руку с моего плеча, а я продолжила:
— Точно, композитор. Он еще прелестные вальсы сочинял!
— Но это не Шнитке, а Штраус, — воскликнул кто-то из гостей.
— Шнитке, Штраус — какая разница? — радостно сказала я. — А кто-нибудь уже видел четвертую часть «Обители зла»? Так хочу посмотреть ее в кинотеатре в 3D!
Ответом мне было гробовое молчание. Глеб отодвинулся от меня подальше.
— Простите, но такую фигню в нашей компании никто не смотрит, — гордо произнесла все та же страшненькая девочка.
— Да что вы? — удивилась я. — А какую фигню вы смотрите?
— Мы смотрим не фигню, а серьезные фильмы, — ответил высокий и худой молодой человек.
— Какие молодцы! — сказала я. — А мне нравится «Обитель зла».
— Но это же бездарщина! — возмутилась симпатичная, но совсем неухоженная девушка в длинной мешковатой юбке.
— Зато позитивно! В отличие от вашего дегенеративного искусства!
Я, конечно, так не думала, но эти «взбесившиеся эстеты» меня достали, и очень хотелось их спровоцировать. И цитируя Гитлера, мне это удалось. Какой тут поднялся гвалт! Со всех сторон орали, пытаясь мне что-то объяснить или доказать. Сначала я слушала спокойно, а потом не выдержала и начала смеяться.
— Да она просто издевается над нами! — воскликнула страшненькая девочка. — Глеб, ты зачем ее привел? Она же не уважает твоих друзей! Или сейчас же уйдет она, или я!
В результате ушли мы с Глебом.
— Весело получилось, правда? — спросила я, когда мы вышли на улицу.
— Ты опозорила меня перед моими друзьями! — серьезно и траурно сказал мне Глеб.
— Сам виноват! Не надо было тащить меня на это сборище! Мне стало скучно и захотелось пошутить…
— Они, между прочим, высокообразованные люди! Настоящие ценители искусства! А ты так их обидела…
