— Далеко, Вера Васильевна? — сказал он.
— Домой, — сказала она.
— Пойдем вместе, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал Николай.
Вера тихонько наклонила голову. Она согласна идти с ним вместе…
Они шли по белой дороге с рубчатыми следами гусеничных траков.
— Ты любишь море? — спросил Левченко.
— Я мало видела его. Была в отпуске, на Черном. И вот это, — она протянула руку в сторону Анадырского залива.
— Недалеко от Одессы был рыбачий поселок, — сказал он. — Там я родился…
— Почему «был»? — спросила она.
— Сожгли немцы. А вырос я в Одессе… в детдоме.
Промерзшее солнце оторвалось от синих сопок и поползло вверх.
— День увеличивается, — сказала Вера.
— Да, — сказал он.
— Скоро будет много работы.
— Была бы погода…
Из-за низкого здания гостиницы вырвалась куча ребятишек. Они громко кричали «ура» и стреляли из деревянных автоматов. Один из них налетел на Николая. Левченко поймал его за воротник, подержал на вытянутой руке, улыбнулся и подтолкнул в спину.
— Вот и пришли, — сказала Вера.
— Да, — сказал он.
Они смотрели на зубчатые сопки и желтый диск холодного солнца.
— Мне пора, — сказал Коля.
Помолчал и спросил:
— Знаешь, подумал сейчас. Видишь, пацаны стреляют из автоматов… Играли бы они в войну, если не слыхали о ней, не смотрели кинофильмов, не читали книг? Как ты думаешь?
— Я думаю… Не знаю. Наверное, нет.
— Ну вот, ребята, — сказал Марков. — Погода отличная, теорией в такую погоду грех заниматься. Будем шлифовать технику пилотирования. Сначала пойдут командиры. Потом новичков попробую.
Машины ходили по кругу.
Бревенчатый дом на санях был завален снаружи ящиками и мешками, укрытыми брезентом.
«Много груза», — подумал Виноградов.
— Юрий Иванович!
Рыжиков, крепыш с черной бородой, бросился навстречу.
— Юрий Иванович, машину б нам, — сказал он.
— У Александра Петровича спрашивай, — сказал Виноградов. — Он геологов обеспечивает.
— У него все машины в разгоне. А нам надо в Тенкургинскую партию срочный груз…
— Подожди, сейчас сядет Марков, поговори с ним.
Он вошел в домик. Печка, двухсотлитровая бочка из-под соляра раскраснелась, гудела. Пахло жаром. Виноградов подошел к столу, за которым сидели девушка-диспетчер и Александр Петрович Шумилов.
— Что, шеф твой мальчиков выгуливает? — спросил он.
— Технику отрабатываем, — сказал Юрий.
— Нужное дело, — сказал Шумилов. — Только моя эскадрилья зашивается. Помогайте, ребята.
— Сейчас сядет Марков. Он с Ниной в воздухе, — сказал Виноградов.
Скорее на воздух, уж очень жарко, задержался.
Сетка с зелеными крокодилами из целлулоида лежала на коленях у женщины. Женщина куталась в серую шаль.
— Новая отрасль хозяйства на Чукотке? — спросил он.
Женщина улыбнулась.
Солнечный свет заливал лиман, и отражаясь от снега и льда, обесцветил небо. Виноградов надел темные очки.
Зарулил Марков. Через стекло правого борта Виноградов увидел Нину. Когда командир эскадрильи тяжело спрыгнул в снег, к нему подбежал Рыжиков. Нина осталась в машине, только пересела на свое место. К самолету подходил Шумилов.
— Выручай, Михалыч, — сказал он. — Бородачи одолели. Всегда у них груз самый важный.
— Ладно. Две машины снимаем, — сказал Марков.
Шумилов кивнул, Рыжиков бросился к своему грузу:
Юрий и Марков вернулись вдвоем к самолету.
— Готов? — спросил техника Марков.
— Да, — сказал техник.
— Сейчас — новичков, — сказал Марков. — Полетишь с ними, Юра?
…Земля провалилась, потом медленно стала крениться вправо.
Нервничал парень. Очень сразу доверился ему командир эскадрильи. И надо же так оплошать…
Юра молчал. Он любил хорошую черту в Маркове: доверять сразу. Но всякое бывает. И если парень не схватил намертво, подожди, пусть освоится и потом ухватит.
— Еще попробуем, — сердито сказал Марков.
— Наверно, не надо, — сказал Юрий.
Он видел, что парню надо успокоиться, все равно сейчас ничего не выйдет.
— А его учили, или нет? Я тебя спрашиваю: учили или нет? — сказал Марков.
— Учили, — сказал парень.
— Вот и бери штурвал, — сказал командир эскадрильи.
— Мокрая курица, — сказал Марков, — мокрая курица, а не летчик.
Они шли по утоптанному снегу аэродрома. Удрученный парень остался у самолета.
