Рихтер изумился:
— Что вы говорите? Не может быть?! Это тот, что Жульбертона предал?..
— Да… Да… Самый этот!..
— Где же он? Где?! — с волнением спросил Рихтер.
— У доктора у вашего живет. В больнице был, а теперь доктор его у себя на дому держит.
— У Феклистова? — удивился Рихтер. — Смотрите, какой подлец! Я считаю, господа, что Феклистова следовало бы самого включить в список. По-моему, он вполне заслуживает этого…
— Но ведь Феклистов — тесть моего племянника, господин Рихтер! Разве вы об этом забыли? — возразил Барабанов.
Рихтер недовольно посмотрел на купца, но, подумав, решил уступить. Зато Карпова записали первым.
Передавая список приехавшему ночью начальнику карательного отряда, Рихтер говорил:
— Мы подходили, господин есаул, очень осторожно. Здесь записаны только большевики. При составлении списка присутствовал священник.
Алексея арестовали первым. Трое полицейских привели его к есаулу со связанными руками. Алеша сразу понял, где он.
— Ну большевик, — закричал есаул, — попался?!
— Да, — с негодованием ответил Алексей. — Попался. Только не знаю, за что. Ваши люди ведут себя, как бандиты. Они за это ответят…
— Ах вот как!.. — злобно выругался есаул. — Молодой, да ранний?! Ну, что ж… Мы и не с такими справлялись.
Он махнул рукой казакам и взял бутылку самогона.
Отрядники били связанного Алешу до тех пор, пока он не потерял сознания.
После допроса Алешу бросили в полуподвал. Придя в себя, он с глухим стоном отполз к стенке, лег вниз лицом на избитые руки и стиснул чудом уцелевшие зубы.
Снова, уже в который раз, смерть грозила ему. Алексей знал, что есаул не выпустит его живым. Нужно было или готовиться к смерти, или искать пути к спасению.
Кругом стонали избитые люди, но каждый раз, когда дверь открывалась, в нее вталкивали все новых и новых арестованных.
Новички, увидев избитых людей, жались в дальний угол и, чтобы успокоить себя, переговаривались.
— Отпустят. Поиздеваются и отпустят…
— Ясно, отпустят. Разве мы виноваты?..
— Отпустят, только куда?
— Ловко надул нас чужак. «Возвращайтесь, вам не будет сделано никакого зла». Сволочь!..
— Эх! — вздыхали в другом углу. — Жена дома, двое ребят. За что, спрашивается?
— А у меня отец, семьдесят ему. «Ты говорит, Миша, смотри, не нюнь. Веди себя по-рабочему». А сам плачет…
На третий день, когда все арестованные были избиты до полусмерти, Алешу снова вызвали на допрос.
«Вцеплюсь в горло и не отпущу, — решил Алеша. — Все равно умирать»…
Но его повели не туда, где допрашивали, а к Рихтеру на квартиру. В прихожей указали ему в угол, на стул. За дверью громко говорили. Алеша прислушался:
— Директория не может обеспечить настоящей борьбы с Советами, — говорил, судя по акценту, один из иностранцев. — Скоро в Сибири будет организовано новое правительство. Оно и назначит верховного правителя. Генерал Нокс и мой дядя Лесли Уркварт будут представлять Англию. Они уже здесь, в России.
«Петчер, — догадался Алеша. — Племянник Уркварта!..»
— Кого же намечают верховным правителем? — спросил кто-то заискивающим тоном.
— Что же намечать, — ответил Петчер. — Адмирал Колчак только что был в Англии, а затем и в Америке. Вопрос решен окончательно.
Разговоры за дверью на некоторое время прекратились. Звенела посуда. Там, как видно, пили.
— Итак, господин есаул, — снова послышался голос Петчера, — значит, завод наш вы почистили?..
— Да. Собрал по списку всех. Полностью!..
— Что же вы думаете делать с ними дальше?
— Десятка полтора-два расстреляем, а остальные и от того, что получили, будут годика два бока чесать.
Снова зазвенели стаканы.
— Конечно, — продолжал Петчер. — Гуманность — это большое дело. Но сейчас, господин есаул, мне кажется, она, кроме вреда, ничего принести не может.
— К черту гуманность! — прохрипел пьяный есаул. — Я никогда не был гуманным.
— Ну, раз так, — обрадовался Петчер, — значит, вы и решение свое об этих бандитах должны изменить и всех их одной меркой смерить.
— Расстрелять! — рявкнул есаул. — Если хотите, велю всех расстрелять.
— Нет… Нет! Что вы? Так нельзя, — возразил Петчер. — Без надобности компрометировать себя и нас не следует. Тем более, что у вас есть и другие возможности.
