Я ему ничего не ответил на этот счет, лишь обратил внимание, что отныне нам придется жить исключительно за счет кредитных ресурсов. Благо государство настолько сильно раздуло пирамиду ГКО, что проблем с привлечением иностранных инвестиций не возникало. Нерезиденты, почуяв баснословные барыши, гарантируемые государством, слетались как мухи на мед, боясь опоздать к большой раздаче слонов. Сколько их потом погорело на этой русской панаме! Но перед стами процентами годового дохода в свободно конвертируемой валюте мало кто мог тогда устоять. Государство намеренно держало низким курс рубля по отношению к доллару и все занимало, занимало, выплачивая бешеные проценты. Думающим людям было понятно, что так долго продолжаться не может, когда-нибудь этой пирамиде все равно придет конец, и последние вкладчики непременно пострадают. Но ведь за такую прибыль можно и рискнуть! Это же ни в какие-то там жалкие акции какой-нибудь компании, а государственные краткосрочные облигации. Если не верить правительствам крупных стран, то кому же тогда можно верить в этом мире? Наивные, как же они просчитались!
В России политические обострения обычно случаются ближе к осени. В 91‑м путч подняли в августе, в 93‑м парламент штурмовали в октябре. В сентябре 94‑го, в «черный вторник», девальвировали рубль на 70 процентов, но та инфляция оказалась всего-навсего репетицией куда более масштабных событий.
У моей жены есть один серьезный недостаток. Она умудряется рожать мне детей в самый неподходящий момент. Крикливую и капризную Машку родила, когда я днями и ночами пропадал в предвыборном штабе Ельцина, разрабатывая программу «Голосуй или проиграешь».
Валюсь с ног от усталости, приезжаю домой уже заполночь с единственной мечтой – упасть на кровать и наконец-то выспаться, ан нет – маленькое, горластое чудовище так разорется посреди ночи, что хоть из дому убегай. Сколько раз говорил жене, давай наймем няню. Нет же, упрямая, как осел: это мой ребенок, и я сама буду ее кормить и вставать к ней по ночам. Да возись ты с ней, сколько твоей душе угодно, только я-то тут при чем? Почему я должен страдать из‑за ее дурацкого упрямства? Я что, мало денег зарабатываю и не могу себе позволить нанять ночную няню? Да хоть десять нянь, только дайте же мне наконец выспаться!
А в девяносто восьмом, сразу после нового года, Татьяна опять забеременела. Только Машка чуток выросла и стала спокойно спать по ночам, как ее матери загорелось: дочке, видите ли, братик нужен. Я ей говорю: «Ты погоди пока рожать, страна накануне кризиса». А она мне отвечает, если бы так рассуждали наши предки, то мы бы никогда не появились на свет, ибо кризис – это естественное состояние для России. Как тут с ней поспоришь!
Летом мы планировали всей семьей выбраться на пару недель отдохнуть на море. Но Танина беременность протекала не совсем гладко. Ей то и дело приходилось ложиться в клинику на сохранение. Поэтому ни о каком загаре, ни о какой перемене климата для нее не могло идти и речи. Я заикнулся о родах за границей, мол, у всех моих знакомых жены давно уже рожают в Германии или Швейцарии, но Татьяна ответила мне таким взглядом, что я сразу понял: дальнейшие уговоры бессмысленны.
– Ты что думаешь, я такая дура, что могу оставить мужика одного летом в Москве? Я что не вижу, как перед тобой девки стелются? Даже и не думай. Ты мне еще самой нужен! – таким был ее вердикт.
Честно признаюсь, ее ревность на тот момент была обоснованна. Такова моя кобелиная натура. Частые госпитализации жены не способствовали крепости брачных уз. К тому же вторая беременность ее совсем не красила. Несмотря на весь прогресс косметической отрасли и доступность любых, самых эффективных, омолаживающих средств, Тане так и не удавалось скрыть пятна на лице.
Однажды утром, рассматривая себя в зеркале, она вымолвила в сердцах:
– Но почему врачи, как один, твердят, что будет мальчик. Я уверена: родится снова девочка.
– Но и ультразвук показывает на мальчика, – возразил я, завязывая галстук.
Жена припудрила щеки и ответила:
– Только дочь может красть у матери красоту, милый мой.
