Мануил отдал письмо Папы патриарху Михаилу Анхиалу. Его ответ свидетельствовал о новом, более жестком отношении Византии к Папе, которое соперничало с западным анти-византизмом. В отличие от своих предшественников, он отказался признавать требования Рима как Престола святого Петра. Главенство принадлежало существующей в настоящее время имперской столице, избранной Господом, которая должна была стать центром Империи. Скорее он бы подчинился туркам, которые, по крайней мере, не принуждали бы его в вопросах религии. Говоря так, патриарх не просто позволял себе высказать собственное раздражение. Он выражал церковную точку зрения, которая рассматривала греческие церкви как находящиеся под мусульманским управлением и обладающие большей церковной автономией, нежели церкви в Калабрии, находившиеся под юрисдикцией Папы. Чтобы обосновать церковную юрисдикцию «Города», он повторил вечный аргумент, который был озвучен – и вызвал некоторое сопротивление – на Первом Соборе в Константинополе в 381 году. Немного позднее представитель Мануила на Третьем Латеранском Соборе, Нектарий Казула, греческий монах из Южной Италии, поразил всех своей страстной речью, но ему не удалось разрешить те трудные вопросы, которые стояли на пути к примирению.
Таким образом, хотя дискуссии между Папой и императором, по-видимому, продолжались, представляется очевидным, что благоприятная для заключения соглашения атмосфера так и не была создана, в связи с чем надежды Александра восстановить стабильные отношения с византийскими христианами не могли воплотиться в реальность. Более того, последующие события, главным образом резня латинян в Константинополе в 1182 году, когда кардинал Иоанн был зверски убит, за чем в 1204 году последовал Четвертый крестовый поход и разграбление крестоносцами Константинополя, должны были еще более ухудшить и без того напряженные отношения. Понтификат Александра, поэтому, был, возможно, последним за Средние века периодом, когда еще оставалось возможным возобновление церковных отношений. Папская монархия, хотя и являлась уникальным достижением в области управления, не смогла сохранить стабильные отношения с Востоком. Сама действительность, казалось, подчеркивала разделение двух Церквей.
Третий Латеранский Собор, созванный в 1179 году, хотя и стал важным, оказался единственным из четырех, проведенных в Риме между 1123 и 1215 годами. Каждый из Соборов, созывавший прелатов из всех частей западного христианского мира, поднимая определенные вопросы, свидетельствовал о веке церковного обновления, григорианской реформе, которая характеризовала этот период. Обстоятельства времени внесли свой вклад в формирование института, известного как папская монархия, хотя ни один из прошедших Соборов не смог принять окончательного решения по всем рассматриваемым вопросам, оставляя их на усмотрение будущего Собора. Более того, простое перечисление принятых постановлений не говорит о том, являлся ли Собор успешным или неуспешным. Рассматривать события, разворачивавшиеся после Третьего Латеранского Собора, возможно, неуместно в исследовании деятельности Папы, который умер через два года после него. Хотя стоит отметить, что Четвертый Латеранский Собор 1215 года столкнулся со многими аналогичными проблемами, которые рассматривал предыдущий, и повторил многие из тех решений, которые были приняты на Третьем Соборе. Более того, в отличие от великих Соборов того времени, Третий Латеранский Собор не выработал для папства долгосрочной политики. Он не предложил широкой программы исправления христианского общества. Собор в большей степени рассматривал специфические проблемы, которые противоречили церковной позиции того времени. Выбранный курс, как можно предположить, должен был быть родственным характеру Александра III.
Таким образом, политика Александра III дала сильный толчок к выполнению задачи, которая так никогда и не получила разрешения: синтезировать юриспруденцию Церкви. Александр также не явился основателем папской монархии и не завершил ее формирования, поскольку каждый правительственный институт менялся со временем. Курия под руководством Папы, тем не менее, продемонстрировала удивительную способность быстро восстанавливаться и адекватно отвечать на вызов новой ситуации. Вследствие этого, позиции Александра III оказались более устойчивыми в 1181 году, чем в 1159 году, причем настолько, чтобы обеспечить своим ближайшим преемникам стабильное положение, пока во главе церковного управления не встал энергичный Иннокентий III.
