Братья продолжали заниматься с преподавателями. Но уже по разным программам и порознь.
Будущий царский жребий выпал на долю старшего брата по праву рождения. И все же диктуемые высоким статусом новые обязанности не отдалили братьев друг от друга. Старший брат Николай, Никса, продолжал оставаться для Александра не только ближайшим родственником, но и самым доверенным и близким другом. Юношей объединяло также и множество общих интересов.
Александр не раз вспоминал события, в которых они вдвоем с братом принимали участие. Как, например, первый настоящий бал. Пусть и детский. Это было зимой 1851 года. Николай и Александр впервые стали полноправными участниками этого торжественного мероприятия. Прежде они были только зрителями и наблюдали за всем происходившим с хор парадных зал Зимнего дворца. Наблюдали не только балы, но и разнообразные праздничные мероприятия, военные церемонии, торжественные придворные выходы и приемы.
А летом того же 1851 года, точнее, 1 августа, оба брата приняли участие в торжестве по случаю открытия памятника императору Павлу I в Гатчине.
На площади перед дворцом выстроились гвардейские части, сформированные еще в царствование Павла Петровича.
Семилетний великий князь Николай Александрович, в мундире лейб-гвардии Павловского полка, командовал взводом, а шестилетний Александр Александрович, одетый в парадную солдатскую форму павловцев, стоял в торжественном карауле у памятника в прославленной еще с суворовских времен остроконечной гренадерке, с настоящим ружьем у ноги.
Они вдвоем любили вспоминать и случай в Ревеле. Семья отправилась туда на морские купания. Конечно же, мальчики не знали, что в Европе заполыхало пламя очередной революции, но слышали, как взрослые не раз говорили о походе в Венгрию. И вот как-то, после очередных взволнованных разговоров взрослых о боевых действиях русской армии в Венгрии, они решили, ввиду возможной диверсии неприятеля, укрепить Ревель и принялись при помощи нескольких саперов усердно воздвигать в саду земляное укрепление, торжественно названное ими форт «Дебречин», в честь венгерской крепости Дебрецен, взятой русскими войсками как раз в том же 1849 году.
И, конечно, запомнились рождественские елки в Зимнем дворце. Рождественские праздники любили все.
Готовились к ним заранее, в первую очередь подготавливая подарки. Это было очень увлекательное занятие. Родители дарили детям игрушки, книги, садовые инструменты. Дети старались сделать для родителей, бабушки и дедушки что-нибудь своими руками.
После рождественской службы устраивался семейный обед, а затем двери банкетного зала распахивались — и все «оказывались в волшебном царстве». Весь зал был уставлен рождественскими елками. Зеленые лапы елок были украшены сверкающими разноцветными свечами, увешаны золотыми и серебряными игрушками и золочеными фруктами. Шесть елок ставилось для семьи, остальные — для родственников и придворных.
Возле каждой елки был накрытый белой скатертью столик, уставленный подарками. Около полуночи детей уводили в детские.
Через три дня елки разбирали. Причем главными участниками этого мероприятия были царские дети, вооруженные ножницами. Ставили стремянки и срезали с елки лакомства и украшения. Все это елочное изобилие раздавали слугам, которые приходили сюда со своими семьями. Радовались все — и дарители, и одариваемые.
Первопрестольная
Это была незабываемая поездка! Впервые в жизни — в Москву, на поезде!
Там, в Москве, как им с Николаем объяснили родители, должны были отметить двадцатипятилетие со дня коронования на царство императора Николая Павловича, их любимого «Ап-Рарá».
К этому событию было приурочено и празднование открытия железной дороги, соединившей две русские столицы.
В четыре часа утра 19 августа 1851 года царское семейство выехало из Санкт-Петербурга по новой железной дороге. «Ап-Рарá» с гордостью говорил, что это была первая в мире двухпутная железная дорога такой протяженности.
Рассвет они встречали у окна вагона. За окном бежали деревца, рощицы, поля, деревни. Крестьяне на полях поднимались в полный рост и с удивлением смотрели на несущийся куда-то поезд. То есть на них, сидящих в этом самом поезде у окна. Это было незабываемое ощущение.
